Начало

Йель мягко улыбнулся, по-лисьи прищурив глаза. Эти дети были такие честные и открытые, несмотря на боевой настрой и кошмар, творившийся вокруг вот уже шесть лет. Он тоже был таким когда-то. В Миэ всегда было гораздо больше от Нари, чем Цзиня. Возможно, поэтому семья его бросила, не признавая в добром лисенке будущее темное Божество. Кейран нашел его совсем мальчишкой, когда Йель как беспризорник шлялся по поселениям, спал где придется и подворовывал, чтобы прокормить себя. Монтгомери буквально поймал его за руку, когда Миэ захотел украсть его кошелек, а потом забрал с собой. И даже жизнь с таким строгим и ворчливым стариком не вытравила из Йеля его предрасположенность к светлому, открытому и совершенно противоположному его сущности поведению. Поэтому сейчас, глядя на этих детей, которые изо всех сил хотели помочь друг другу, ему и спасти Мейбл, он чувствовал себя ответственным за то, чтобы этот кошмар для них закончился.

Даже если потом им предстоит стать Мастерами и столкнуться с той гнилью этого мира, которая поедала Крестейр изнутри уже много веков.

Глава 17

«Они в ратуше».

Грей судорожно стиснул пальцами записку, которую вечером ему впихнул Кейран за барной стойкой. Был конец рабочей недели, и все пришли расслабиться и выпить свежего сидра, поэтому на то, как они синхронно притиснулись друг к другу плечами, якобы торопясь в очередь, никто не обратил внимания.

За завтраком он должен будет отдать ему ответ. Сам он ничего толком не нашел, но хотя бы начал воплощать план «Б».

Грей уничтожил записку, надел рабочий пиджак и вышел из комнаты. Он дошел до лестничной клетки и прислушался – консьерж тихо храпел на посту, но рисковать Мастер все равно не хотел. Он осторожно отодвинул горшок с фикусом перед окном в коридоре, распахнул оконную раму и осторожно, как мог, выбрался наружу, цепляясь за водосточную трубу.

На часах было два ночи. Луна походила на кусок сы- ра – уже не тонкий серп, но еще не полная. Тихо мерцали звезды. Кое-где на улицах еще светили фонари, но в основном в городе царила гнетущая тишина и темнота.

Когда Грей спустился на твердую землю, по его спине стекал пот. Он с тоской посмотрел вверх, на распахнутое окно на третьем этаже, через которое он вылез, и понял, что обратно уже не залезет. Придется придумывать новый план.

«Устроил себе акробатику в свои-то годы», – ворчал мысленно Грей, крадучись пробираясь через темные переулки. Он обнаружил, что охрана стоит только вдоль стен, как будто всем остальным жителям они доверяли. Или наоборот, хотели поймать с поличным, чтобы предать огню. В любом случае, как бы жутко и странно это все ни выглядело, Грею это было только на руку.

Путаная сеть переулков и улиц вывела его к Алтарю. Здесь приглушенно горел всего один фонарь, словно для Божества нужно было сохранять темноту для сна, если оно и правда связывалось через этот нелепый постамент. Теплые блики света отражались на влажной от вечерней сырости брусчатке и глянцевой мозаике. Грей достал из кармана красный восковой мелок, который пронес в ботинке, и окинул взглядом большую, круглую «сцену», на которой возвышался каменный столб. Сегодня днем он оттирал пятна сажи под ним, и запах горелой плоти как будто все еще витал вокруг, забивая горло.

Пентаграмма должна выйти большой. Грей еще раз огляделся и принялся рисовать символы. За то время, что у него было (по его расчетам), он успел нарисовать почти четверть, затем затер все вымоченной в угольной вытяжке тряпицей и замаскировал знаки от посторонних. Он услышал твердую поступь патруля как раз когда прятал тряпку и мелок в старый портсигар, который привез сюда вместо своего серебряного, а затем быстро пригнулся и скользнул тенью вдоль здания. Быть скрытным он умел.

Патрульные вышли к площади, оглядели постамент и зашагали по кругу, тихо переговариваясь. Грей последил за ними немного, чтобы убедиться, что они отошли подальше, и только потом двинулся по заставленному коробками и бочками проулку обратно к общежитию.

Сердце тревожно билось в груди. Не то чтобы он сильно волновался – бывал и в более щекотливых ситуациях, но все равно потаенное чувство страха быть замеченным скреблось на подкорке. Нога нещадно болела. Он едва ли не ползком пробрался мимо стола, за которым все еще спал (спасибо, Создатель) консьерж, и кое-как доковылял по лестнице на третий этаж.

Он весь вспотел и взмок, когда добрался до комнаты, перед этим закрыв окно и поставив фикус на место. Ужасно хотелось в душ, одежда мерзко прилипала к коже, но правая сторона словно вся была обколота острыми иглами. Грей устало опустился на постель, медленно стаскивая с себя одежду. Ему предстояло еще несколько таких вылазок, прежде чем наступит ночь Полной Луны. Силы Грею придавали мысли о том, что он не должен позволить этому случиться.

«Есть ли возможность забрать?»