Начало

Съеденное не так насытило, как согрело, даже будто зуд отпустил, и ноги больше не болят. Гаор отдал миску Чеграшу как старшему в своей четвёрке и теперь, сидя рядом с Седым, с интересом следил за происходящим в камере, слушая разговоры. Бурнаш на верхних нарах трепался про баб, и над его складным – почти в рифму, отметил про себя Гаор – рассказом дружно и смачно ржали, многие добавляли своё и тоже складно. Он не видел ни рассказчика, ни слушателей, но это не мешало. Мальца обыграли в чёт-нечет и теперь щёлкали по лбу. Малец старался не отворачиваться и не жмуриться, но получалось это у него не слишком удачно, что добавляло насмешек. Не отворачиваться и не жмуриться от протянутой к лицу руки здесь, видимо, ценилось. Тоже запомним. Лоб заживёт, он со многими поспорит. Играть в чёт-нечет он начал ещё в посёлке, и в училище играл, и в армии, так что… рука набита. Седой о чём-то сосредоточенно думал, и когда он зачем-то повернулся к нему, Зима ткнул его в бок, дескать, не лезь, не мешай. Седого не просто слушались, а оберегали – понял Гаор. И Седой не только свой, но и… уважаемый, и уважают не из страха, не в физической силе здесь дело. А в чём?

Ответ он получил неожиданно быстро.

К решётке подошёл надзиратель. Все немедленно прекратили игры с разговорами и уставились на него. А он дубинкой указал на Седого. Седой встал и подошёл к решётке. Слон почему-то остался сидеть, как все, молча наблюдая за происходящим. Надзиратель что-то очень тихо сказал Седому. Седой кивнул и, полуобернувшись, указал на Зиму и Чалого. Те немедленно слезли с нар и подошли. Рванулись следом Чеграш и Гиря, но Седой коротким жестом вернул их на место. Надзиратель открыл дверь, выпустил всех троих в коридор, закрыл дверь и увёл.

Несколько долгих мигов в камере ещё стояла напряжённая тишина. Чеграш спрыгнул с нар и подошёл к Слону.

– Слон, куда их? Не на торги?

– Пошёл ты!.. – рявкнул Слон. – Не доложили мне!

Чеграш вернулся, но не полез наверх, а сел на место Зимы рядом с Гирей. У Гири вдруг по-детски как перед плачем задрожали губы. Чеграш мрачно смотрел перед собой.

– Что это? – тихо спросил Гаор.

– Не видел, что ли! – огрызнулся Чеграш, но всё же стал объяснять. – Мы же бригада, с одного завода, нас так бригадой и привезли, и на торги обещали вместях поставить. Хозяин сказал…

– Обещали! – взорвался Гиря. – Хрен тебе, слово хозяйское, станут они… – дальше последовало крепкое, покрепче армейского, ругательство, и Гиря заплакал, шмыгая носом и не вытирая слёз.

– Если их на торги, – Чеграш удерживал слёзы, – то нас совсем по отдельности продадут.

– Велика печаль, – сказал кто-то сверху. – Найдёшь, с кем трахнуться.

Чеграш кинулся наверх, за ним Гиря, и там сразу закипела драка. Драчуны с шумом упали на пол, сорвался с места Слон и двумя ударами раскидал их по углам. Всё это не заняло и двух долей.

– Н-ну! – рыкнул Слон. – Тихо чтоб. Сам накостыляю.

Чеграш и Гиря сели опять рядом. Гиря подтянул колени к подбородку, обхватил их руками и спрятал лицо. А Чеграш, посасывая разбитую губу, негромко стал рассказывать:

– Седой, он, как это, инженером был, до всего, и сейчас. А мы бригадой при нём. Кто подсобником, кто… ну, он каждому дело находил. Читать выучил, и чертежи мы все знаем, ну, и вместе мы, понимаешь? На умственной работе, хоть и руки прикладываем. И на токарном, и на фрезерном, хоть пайку, хоть сварку, всё можем. Надзиратели до нас в работе и не касались. Задание есть, а уж по местам нас Седой расставляет, и не просто, жми, да точи, а чтоб понимали. Да хозяин задолжал банку, нас и на торги. Мы такие штуки делали… обалдеть. А теперь…

– Кончай скулить, – вмешался подошедший к ним высокий худой мужчина с тёмными почти чёрными волосами, падавшими ему до бровей редкими прядями, и с длинной, но редкой и не сливавшейся в бороду щетиной по подбородку и нижней челюсти. – Не бывает торгов после обеда. Они с утра всегда. Отшибло тебе?

– Отзынь, Сизарь, – буркнул Чеграш. – Самому отшибло. Аукцион с утра, а по заявке хоть ночью выдернут.

Сизарь насмешливо оглядел его и неподвижно сидящего Гирю, скользнул неприязненным взглядом по Гаору и отошёл.

– Пошёл он, – пробурчал, не поднимая головы, Гиря, – сам ни с кем не корешится, так и про других…

– Про Седого он не говорил, – возразил Чеграш.

– Попробовал бы. А Зиму чего шестёркой обозвал?

– Так вмазали ж ему, теперь молчит.

– Не вернётся Седой, ты его ещё услышишь.

– Ну, так ещё раз вмажем, – спокойно сказал Гаор.

– Умеешь? – оторвал голову от колен Гиря.

Гаор усмехнулся.

– Приходилось.

– Ты или тебе?

– По-всякому.

– И как? – спросил уже веселее Чеграш.

Такой разговор, понятными недомолвками, ему, похоже, нравился.

– Я целый.

– А те?

– Кто убежать успел, тоже.

– Ладно, – кивнул Чеграш. – Трое уже сила.

– А бежать здесь некуда, – уточнил Гиря.

Разговор на этом оборвался, но ждали уже спокойно.

По ощущениям Гаора, прошло периода два, не меньше, когда надзиратель подвел к решётке Седого, Чалого и Зиму.