Над маковым полем

– Супер-супер-супер! – визжит Монро, подбегая к окну и вглядываясь в пейзаж.

Красивые светлые здания ажурными салфетками окружают сетчатого питона, грохочущего и делающего знаменитое «чу-чух».

– Офигительная архитектура! – обнимает её Купидон.

– Великолепные арки! – соглашается его нимфетка.

– Чувствуешь, замедляемся? – из ниоткуда воплощается Лох, дыша в шею готического ангела.

– Именно, дорогуша, – любезно отзывается тот.

Андерсен убирает синий мусорный пакет, привязанный к столу, проверяет, не забыто ли что, и хрипит под котомками, выставляя их в коридор.

– Смотри не пукни, – насмехается над ним Мэрилин.

– А ты кошечка с коготками, – воркует Купидон.

Спустя несколько минут могучая машина тормозит и, в последний раз по инерции качнувшись, замирает.

– Прибыли! – аплодирует Дали, и остальные чудаки подхватывают его овации.

Проводники занимают свои позиции и начинают выпускать народ, обмениваясь любезностями и приятными пожеланиями. И вот десять восклицательных знаков ступают на владивосточную землю.

– Здесь даже дышится по-другому! – ахает бескрылый ангелок, и пятеро бродяг надолго зависают, смакуя каждый миг.

Они не спешат изведывать окрестности. Они просто наслаждаются настоящим и, динамично двигаясь, плывут навстречу впечатлениям. Мэрилин настраивает камеру, уже готовая щёлкать всё подряд. Фиксировать Приморский край. Увековечивать сушу, отгрызенную морем. Дали находит карту в телефоне и, раздвигая пальцами экран, читает названия улиц. Для ориентации. Улица «Морская». Улица «Алеутская». Улица «Тигровая». Красивые названия улиц. Совсем рядом бухта «Золотой рог». И совсем рядом гигантская клякса солёной воды. Вдали маячит аккуратные многоэтажки и новостройки. По дороге мирно ползут цилиндры легковых машин. Духоты нет. Есть только пышный, словно омлет, туман и кучные облака.

– Ну как? Кентавры отличаются? – весело спрашивает Андерсена Лох.

В ответ тот усмехается и водружает на себя рюкзак. Робко и несмело ёжики в тумане пробираются сквозь его зыбкую завесу по асфальтной крошке. Заглядывают в первый попавшийся продуктовый магазин и запасаются провизией на пару-тройку дней. Лох кладёт в корзину кильку, обжаренную в томатном соусе, Мэрилин – йогурт, Дали – «Доширак», Купидон – плавленый сыр «Хохланд». Андерсен покупает сосиски, хлеб и прочую снедь. Конечно, покупки истощают их общий кошелёк, но друзья не слишком заморачиваются по этому поводу. Недаром говорят, что главное – не количество, а качество жизни.

Владивосторг

Андерсен добровольно отселился от друзей и прекрасно провёл время в уединении с книгой и Умберто. Но со вторых суток его соседкой стала молодая мамочка с двумя маленькими детьми, которые постоянно возились, звонко смеялись, бегали и доконали его вопросами. Женщина выглядела усталой, но вполне счастливой. Вела она себя спокойно, общалась вежливо, но часто жаловалась на плохое оснащение вагонов. Её злили слабые розетки и грязные биотуалеты. Андерсен внимательно кивал на её ворчанье, но сам не заморачивался по этому поводу. Поездка в стиле «всё выключено» лишь сильнее разжигала приключенческий дух и обостряла ощущение свободы. Бегства на волю. Полной отрезанности от цивилизации. К тому же днями юноша отсиживался в купе приятелей, где они травили байки и делились пазлами детских лет. Конечно, ему приходилось снисходительно относиться к едким шуточкам Мэрилин. Парень усердно повторял себе, что обидчик вытесняет свои комплексы на другого человека, и потому лишь мягко улыбался в ответ.

Когда их десятиглазая команда сошла с поезда, её окружил сырой воздух, заряженный солью и лёгкостью. Холмистые просторы расстелились перед взглядом, как только они покинули вокзал и запаслись продуктами на ближайшие дни. Время на три часа убегало вперёд, но парень не хотел его догонять. Он хотел путешествий, какие описывал Пауло Коэльо и Харуки Мураками. Хотел беззаботного полёта души. Без границ. Без правил. Без графика и цели. Пожалуй, умение так жить – высшая форма искусства.

Чем дальше леди и джентльмены идут, тем дома становятся реже, трава выше, а солнце теплее. Асфальт сменяет песчаная тропа, где-то под ногами стрекочут цикады и кузнечики. Мэрилин уже, наверное, сообразила, что выбрала не самый подходящий наряд, и когда подворачиваются её тонкие, словно петербуржский Лахта-центр, шпильки, гневно шипит на своих попутчиков:

– Связалась с этими дураками на свою голову! Недоноски без гроша в кармане!

– Скоро ты изменишь своё мнение, – обещает неунывающий Купидон.

И он прав.

Спустя несколько сотен вращений йо-йо пятёрка сыщиков набредает на безлюдный пляж с серо-жёлтым песком, на котором нагреваются каменные плиты. Над синей морской гладью высятся утёсы цвета печенья, вода у берега отливает изумрудным абсентом. Чуть дальше кипит белая кучерявая пена, и краснокожее солнце светит так ярко, что, когда закрываются глаза, веки кажутся жёлтыми, а жизнь прекрасной.

– Потрясающе! – ахает блондинка, поднимая телефон и фотографируя пейзаж.

– Это и вправду очень, очень потрясающе… – отзывается Андерсен.