Над нами миллион высоты

Смирин выхватил листок из рук Ивина. Долго всматри­вался в ровный твердый почерк. Начал читать письмо. Оно было очень коротким и официальным. Алеся просила выслать ей служебную характеристику.

Еще раз пробежав письмо глазами, Смирин повернулся к столу, придвинул к себе стул, сел. Не держали ноги. Сердце гулко стучало в груди. На миг вакрыл глаза, поси­дел молча и вдруг заторопился.

— Будь здоров, Ивин! Спасибо,— и спрятал письмо в карман.— Еду...

— Не отпущу. Пойдем ко мне. Познакомлю с женой, детей покажу...

— Меня Василь зовет,— сказал Смирин непреклонно.

— На часок всего.

— Нет!

— На полчасика...

— Приеду в другой раз. Не на час и не на два. А пока бывай эдоров! — и крепко обнял Ивина.

Самолет сделал три посадки по маршруту и высадил Смирина далеко за Уралом. Там он пересел на комфорта­бельный лайнер другой линии. Летел еще целую ночь и к утру очутился в Оловянске. Новый воздушный порт. Ря­дом большой город — эаводы, заводы... А между тем город еще не значился ни на одной географической карте — он вырос совсем недавно.

На горизонте в легкой синеве лиловели вершины гор. К югу от города пучились две округлые сопки. Небо над ними чистое, высокое. Ветерок приятно освежал разгоря­ченное лицо Смирина.

Не задерживаясь в аэропорту, поехал в город. Улицы заасфальтированы, обсажены пихтами...

Скоро он подошел к белому двухэтажному дому. Помед­лил на крыльце, прежде чем ступить в коридор и с затаен­ным дыханием постучать в дверь, на которой была выве­дена четверка в синем кружочке. Тихо... Постучал еще раз, настойчивее. За дверью послышались шаги, потом щелкнул замок. Выглянул худощавый человек в полоса­той пижаме и мягких туфлях.

— Прошу вас, входите,— басовито пригласил он.

Смирин прошел в небольшую комнату, скорее всего — гостиную. Посередине стоял круглый стол. К стенам жа­лись шкаф с книгами и диван.

— Садитесь, майор, будем завтракать...

Смирин опустился на стул, мягкий, удобный, но сидел на нем как на иголках. Когда хозяин вышел на кухню, он уставился на дверь, что была справа. Казалось, эта дверь вот-вот распахнется и...

Сердце ныло, на душе была. невыносимая тяжесть. Минуты тянулись часами.

— Прошу сюда,— весело позвал хозяин.

Смирин встал.

— Люблю военных. И, пожалуй, потому, что сам ни­когда не служил в армии,— ни с того ни с сего признался хозяин.

Смирин хотел было сказать, что привело его сюда, от­казаться от угощения, но сдержался, решил посмотреть, что будет дальше.

— Всю жизнь варю сталь. В войну она шла на воен­ные нужды, теперь даем продукцию народному хозяйству. Наша сталь — самая дешевая в Союзе, а по качеству мы оставили позади немца Круппа.

На столе стояла бутылка коньяку и две рюмки.

— Выпьем, майор, чтобы дома не журились. Семья моя живет в Таганроге. А здесь я один.

Смирин выпил, закусил.

— Что ж так получилось? — спросил он.

— Приехал вроде бы ненадолго. Сперва учил моло­дых сталеваров. Теперь работаю обер-мастером. Думаю сюда перевозить семью. Город растет как на дрожжах. Бу­дущий металлургический центр востока страны!

Смирин с интересом слушал и рассматривал мастера литейного дела. А тот говорил о домнах-гигантах, автома­тических линиях на заводах. Обо всем этом Смирин только в газетах читал.

Выпили еще по рюмке. Смирин ожил, повеселел. Под­держивая разговор, наконец сам поинтересовался:

— Кто до вас жил в этой квартире?

— Женщина какая-то. Я не застал ее,— ответил мастер.

— Где она сейчас?

— Уехала...— Мастер посмотрел на Смирина.— Зна­комая?

Что-то удержало Смирина от признания.

— Родственница... Близкая...

— А мы спросим у соседей.

Они вышли на лестничную площадку. Сталевар посту­чался в дверь напротив.

— Дядя Миша? — послышался женский голос, и дверь отворилась.— О, да вы не один, под охраной. Входите.

— Один вопрос,— сказал дядя Миша.— Вы говорили, что в моей квартире жила прежде врач...

Женщина вышла на площадку, прикрыла за собой дверь.

— Здесь жила врач Смирина.

— И куда она переехала? — нетерпеливо спросил Смирин.

Женщина окинула майора любопытным взглядом, ему показалось, будто она что-то поняла.

— Смирина работает на текстильном комбинате в Сред­ней Азии. У меня есть ее адрес... Одну минуточку! — Она тут же принесла конверт с адресом, протянула Смирину. Объяснила: — Сын часто болел ангинами, вот она и пере­ехала в места потеплее.

— Спасибо! — поклонился Смирин, с благодарностью пожал женщине руку и вместе с мастером вышел на крыльцо.

— Во-он наш проспект Ленина,— показал рукою дядя Миша.— Начинается от сопок и идет на юг. Город растет в ту сторону. А горы видите? Эх, взглянули бы вы на них на закате солнца! Красотища! Правее — озеро. Что там творится в выходные дни! Вы там непременно должны по­бывать. Если б мне не на работу — показал бы весь город...

Мастер взглянул на часы, и Смирин поймал себя на том, что завидует этому человеку; так любовно и востор­женно говорил бы о своем городе разве что тот, у кого свя­зана с ним вся жизнь. Он, как родному, пожал мастеру сильную шершавую руку:

— Всего вам доброго, дядя Миша!