Над пропастью

– Хочу замуж за тебя,— добавила она любовно. — Возьмешь меня в жены?

– И заводик в приданое?

Она мягко отстранилась от него. Он поспешил добавить:

– Мы и так с тобой муж и жена, только без отметки в паспорте.

– Ваня, давай обедать, пока не испортили друг другу аппетита. Сегодня у нас суп из анчоусов, как ты и просил.

– А что это такое? Оно съедобно? Домашний борщ со сметаной! Ты умница, Маша. Впредь так и поступай: меня слушай, а делай по-своему.

Пообедав и отдохнув, Маша предложила:

– Поиграем в шахматы. Или покатаемся на лыжах?

– Мне все равно. Я хотел сказать, с тобой — хоть куда.

– Может быть, тебе надоела зима, надоел снег и хочется на океанский атолл, где растут изогнутые к воде пальмы, покачивается привязанная лодка и синеет небесными красками теплая лагуна, в которой можно подолгу плескаться, зависая в прозрачной воде, словно паря между небом и землей? Ты только скажи.

– Ты так живописно рассказываешь, что хочется. Но не надо: не стоит из-за меня так стараться. Я, наверное, неблагодарная свинья. Жаль, что ты встретила меня, а не кого-то другого, кто знает толк в удовольствиях. Может быть, тебе еще повезет?

Она отвернулась от него. Он заходил по комнате. У зеркала задержался, неодобрительно взирая на свою физиономию. Погладил обозначившуюся щетину.

– Надоело бриться. Может, бороду отрастить?

– Хоть хвост отращивай.

Он засмеялся, но вдруг услышал всхлипывания.

– Маша, ты что — плачешь? — Он повернул ее к себе, с удивлением заглядывая в ее милое лицо, по которому ручьями текли слезы. У него дрогнуло сердце... — Ну прости меня! Я сам не думаю, что говорю: язык мой — враг мой. Побей меня, только не плачь, прошу! — умолял он, целуя ее соленые глаза, щеки, губы.

Наконец она стала успокаиваться, по-детски, ладонями вытерла слезы.

– Что я тебе — золотая рыбка, что ли? Завод — это не лаборатория, это десятки миллионов долларов. Где я их тебе возьму?

– Бог с ним, с заводом! Ты только не плачь. Послушай лучше, какой я видел сон, когда немножко задремал, ожидая тебя. Будто я на каком-то сказочном необитаемом острове, где все спокойно и прекрасно. Я не один — со мной рядом молодая чудесная женщина. Я знаю, что она беззаветно любит меня, а я — ее. С нами черная лохматая собака без хвоста, с острыми торчащими ушами и удивительно умным взглядом. Она положила морду женщине на колени и водит глазами, следя за нашими лицами, жестами, и складывается полное впечатление, будто она внимательно слушает, о чем мы говорим. И мы так счастливы друг с другом, что целые дни проводим в беседах, в ласках, и нам никогда не бывает скучно.

Потом снится мне, что мы идем по глубокому снегу. Идти тяжело. И тогда я взял любимую на руки. Я нес и сквозь пальто прислушивался к ее телу. Она спросила, не тяжело ли мне? Я ответил: «Мне хорошо». Тогда она поцеловала меня долго, с наслаждением. Мне стало не хватать воздуха, потому что я продолжал идти по снегу с нею на руках. Я начал задыхаться, но не хотел прервать поцелуй.

Потом мы катались вдвоем на санках. Подошел какой-то парень, похожий на нечистую силу, и говорит: «Дай, я прокачусь с ней!» Я: «С какой стати?» Он: «Тогда давай считать до пятнадцати». Я: «Зачем?» — «Если выпадет на меня — я покачусь с ней; если на тебя — ты скажешь мне: «Пошел к черту». Я: «Я и так тебе скажу: пошел к черту!» — и я толкнул его в грудь. Он полетел в пропасть, но не разбился, а стал маленьким, как лягушка, и начал убегать. Тогда я камнями, как лягушку, хотел добить его, но под рукой ничего не оказалось. И я проснулся в тревоге, что ему удалось скрыться, что мы не одни на острове и что теперь я никогда не буду чувствовать себя спокойно, как раньше.

– Эта женщина была я? — для полной ясности спросила Маша.

– Разумеется, кто же еще? Собака — это Долли. Чудесный остров — тоже понятно. А вот кто тот наглый парень, ума не приложу. Ладно, черт с ним! Знаешь что, Машенька, у нас есть водка? Давай напьемся, повеселимся, побуяним. Только я сперва побреюсь, а то как некультурный, самому противно.

Во время застолья он обхаживал ее, угождал, всячески старался развеселить, заглаживая вину. Маша выпила первую рюмку водки. Торопясь закусить, не сумела как следует наколоть соленый огурчик и уронила его, не донеся до рта. Морозов услужливо подал ей маринованный грибочек. Она сняла его губами с протянутой вилки и тоже уронила. У нее перехватило дыхание, на глазах стояли слезы, и оба они смеялись.

Выпив по две стопки, «пьяницы» сели в обнимку у телевизора. Долли, которую пустили в дом по случаю лютой стужи, дремала на ковре у их ног. В доме воцарились мир и согласие. Но ненадолго.

– Если б у меня был заводик!.. — вздохнул Иван.

Маша негодующе щелкнула языком, но вместо того чтобы отлупить Ивана, еще крепче прижалась к нему:

– Что мне с тобой делать!

– Помочь получить кредит,— подсказал он, ободренный ее миролюбивым настроением. — Возврат я гарантирую. Заодно рассчитаемся с предыдущими долгами. А, Маш?