Над пропастью

Иван хотел сказать: «Привыкай», но смолчал, не желая после стольких лет разлуки сразу же обострять отношения. Однако хмурая тень легла на его лицо, и ему на какое-то время расхотелось продолжать беседу. Павел почувствовал перемену в его настроении и снисходительно пожурил:

– Некрасиво у тебя получается, как в том кино: бая собакой называешь, а сам баем хочешь стать.

В возникшей затем паузе он наполнил водкой хрустальные рюмки и взял свою.

– Не будем ссориться. Давай лучше помянем мамку.

Оба склонили лобастые головы, молча выпили, молча закусили.

– За могилкой ухаживаешь?

Иван не ответил.

– Хочу заказать памятник,— продолжал Павел,— в виде скульптуры. Может, займешься? Расходы я оплачу.

Иван хмуро молчал.

– Из аэропорта ехал — завернул на кладбище,— признался Павел,— а могилу найти не смог.

– Завтра съездим,— коротко сказал Иван.

Павел вздохнул.

– Завтра не получится — я улетаю ночным рейсом. — Взглянул на брата, и в голосе зазвучали-таки виноватые нотки: — Думаешь, мне не хочется пожить здесь хотя бы неделю, сходить на Амур, посидеть над лункой? С тобой сколько лет не виделись, а ты, я вижу, изменился. Первый же отпуск проведем вместе, обещаю! А сейчас не могу — дела.

Вернулась Маша, заглянула в чайник, долила воды и поставила кипятить.

– Ну, раз ты такой деловой и у нас так мало времени... — сказал оттаявший в ее присутствии Иван, упорно возвращаясь к главной теме. — Знаешь, кто самый богатый человек в мире и на чем он разбогател? Я решил пойти по его стопам, о чем все уши Маше прожужжал. Мне нужен небольшой заводик — на пятьсот, максимум на тысячу рабочих мест, оборудованный по последнему слову науки и техники. Кредит на общих условиях под гарантию моего слова — вот все, о чем я прошу.

Павел откинулся на спинку стула, вытянул под столом ноги и уперся взглядом в скатерть, якобы задумавшись. Мыслительный процесс этот затягивался, выводя из себя гордого просителя.

– Как тебе не стыдно! — не выдержала Маша, убиравшая пустые тарелки со стола. — Ваня ведь не чужой тебе. Почему ты не хочешь ему помочь?

Иван мысленно поблагодарил ее за своевременное и решительное вмешательство, без которого разговор мог зайти неизвестно куда и закончиться неизвестно чем. В то же время он испытывал унижение оттого, что нуждается в поддержке против собственного брата.

– Ты же знаешь, без Михаила Яковлевича я не могу решить такой вопрос,— заявил в оправдание Павел.

– Знаю. Поэтому ты нынче же перечислишь деньги на разработку проекта и после, со всеми цифрами, пойдешь к нему. Если надо будет, то и я пойду с тобой.

– Бизнеса вы не наладите,— убежденно заявил Павел,— не те времена! Только растранжирите не вами нажитое.

– Авось не растранжирим! Ваня не глупее тебя. Какой-никакой опыт у меня есть. Связи, поддержка — все это у нас будет — в твоем лице. После того как ты вложишь деньги, ты вынужден будешь их опекать. А ты их вложишь!

Павел вдруг широко улыбнулся.

– С такой наглостью можно многого добиться! Прямо за горло взяли. Оба. — Он перестал улыбаться и хлопнул себя по колену, как бы подводя итог. — Ладно, уговорили! Деньги на разработку проекта я перечислю. А там видно будет.

Спустя час подвыпившие братья сидели рядышком, и один клялся другому, обняв его за плечо:

– Не слушай, братуха, что она по глупости болтает. Не хотел я тебя подставлять — и в мыслях не было. Что струсил малость, это правда. Уж если за кого-то взялись — добьют, это точно. Но теперь все нормально, все улажено. Не лез бы ты в это дерьмо. Проживи жизнь спокойно. Занимайся своей наукой, ходи на рыбалку, нарожайте детей.

– Ты же знаешь, если я что-то задумал...

– То ты шары на лоб — и прешь, как бык на красный цвет. — Павел кивнул головой: — Знаю! Неужели жизнь не научила тебя благоразумию?

– А тебя? — переадресовал вопрос Иван, с укоризной косясь на брата. — Зачем тебе богатство с завистью и интригами в придачу? Для каких таких целей?

– Я — другое дело,— возразил Павел. — Настоящего ученого из меня бы все равно не получилось: у меня нет твоей самоотверженности и твоего аскетизма. Для меня занятие бизнесом — это единственный способ, не отказывая себе ни в чем, быть кем-то в этой жизни.

– Где же «не отказывая», если даже могилу матери посетить у тебя времени нет? Про рыбалку я уже не говорю.

– Да, времени не хватает,— согласился Павел. — Кстати, сколько там натикало? Пора собираться! Ну давай — на посошок.

– Важно быть не кем-то, а самим собой,— напутствовал его Иван моралистской фразой. — Дать тебе Грибоедова почитать в дорогу? Монолог Чацкого «А судьи кто?» Помнишь, в школе учили наизусть? Я тогда не понимал: почему две комедии — «Ревизор» и «Горе от ума» — называют не иначе как бессмертными? Лучше бы я так и прожил в неведении...

4

– Молодые козлята повалили старого козла! — торжествовал семилетний Федя, оседлав правую руку Ивана; с левой рукой отчаянно боролся пятилетний Витя.

Взрослые засмеялись, захихикали. Дети оглянулись на них, но вряд ли поняли, что их так развеселило.

– Почему дверь на лестницу заперта? — пытал Федя. — Отвечай!