Над пропастью

– Что ты понимаешь в колбасных обрезках! — оскорбился в лучших чувствах Иван. — В будние дни это паром, на котором перевозят автомобили на левый берег и обратно. На катере теснота, а на барже — простор! По времени же выходит одинаково: три часа туда и пять обратно.

– Почему туда — три, а обратно — пять?

– Догадайся.

Несколько секунд Маша напрягала извилины, наконец сообразила.

Она закончила уборку, подошла к нему сзади и ласково погладила его плечи и грудь. Он запрокинул голову, упершись затылком в ее живот, и зажмурился от удовольствия. Потом повернул кресло, обхватил ее за талию и усадил себе на колени.

– Подпишем контракты,— сказала она, обнимая его за шею,— сыграем свадьбу и отправимся в путешествие. Помнишь, ты мне обещал? Я не верю, что круиз по Средиземному морю или медовый месяц на Багамах оставят тебя равнодушным. Просто ты никогда не отдыхал с комфортом и не знаешь, что это такое.

– Да, я простой советский человек,— горделиво заявил он, избегая смотреть ей в глаза. — Я всю жизнь ездил в переполненных автобусах, покупки делал в магазинах самообслуживания, питался в общепитовских столовых, из всех видов культурного отдыха предпочитал рыбалку. В общем, жил незавидной жизнью, но независимо, стараясь не попадать в лапы человекоподобных официанток, таксистов-рвачей, продавщиц-тяжелоатлетов с гирями и стрелочными весами. «Попробовал раз — хватит»,— так я рассуждал и в грязном стоячем буфете покупал по ресторанной цене бутерброд типа «сухарь» и стакан кофе, подкрашенного молоком, которого на самом деле было лишь полстакана, остальные полстакана — осадок из свежезамешенного цементного раствора...

Маша потрогала у него лоб:

– Температура вроде нормальная.

– Репетирую будущую предвыборную речь,— пояснил он, улыбнувшись.

– И куда же ты решил баллотироваться?

– Без разницы. Лишь бы был статус депутатской неприкосновенности. Подстраховаться никогда не мешает. По-моему, неплохое начало. Надо не забыть записать.

– Бизнесмен, гордящийся своим пролетарским происхождением, для бизнесменов — смешон, для пролетариев — вдвойне противен,— возразила Маша, отнесшаяся к его намерению со всей серьезностью. — И потом, ты думаешь, если пожалуешься народу на свою убогую жизнь, то народ тебя пожалеет? Народ себя жалеет. Но если и пожалеет — не выберет. Люди хотят видеть над собой не такого же бедолагу, как они сами, а такого, кому они могут позавидовать. Словом, Ивана-царевича, а не Иванушку-дурачка.

– Машка, какая ты у меня умная! — воскликнул он.

– Ты только сейчас это заметил? — польщенная, она даже не обиделась на «Машку».

– Все время замечаю и не перестаю тобой восхищаться. Без тебя я не продвинулся бы ни на шаг в своих планах...

В кабинет без стука вошел Флягин и застиг их целующимися. Шаркая подошвами («как дед старый» — подшучивали над этой его манерой еще в институте), он приблизился к столу и лишь затем осведомился:

– Я не помешал?

Услышав в ответ: «Конечно, помешал!», разохался:

– Ох, прошу прощения! Ох, извините, ради бога! — усаживаясь поудобнее напротив них.

Маша разодрала сцепленные у нее на талии Ивановы руки и отошла в сторонку. Посмотрев исподтишка на нее, Олег перевел взгляд на Ивана и спросил:

– Какие будут указания?

2

Морозов мерил шагами кабинет, находясь под впечатлением переговоров. У него был вид, как у полководца накануне генерального сражения. Лыкову захотелось подразнить его.

– А чего это ты разъякался: «я», «мое»?

– Заметил? — Иван приостановил ходьбу и весело посмотрел на друга.

– Противно было тебя слушать. Скромнее надо быть!

– Я... гм... я — владелец и директор фирмы, мне при всем желании скромным быть не удастся. А то, что на самом деле директор у нас ты, на тебе вся текучка, работа с людьми, а я скорее главный инженер, посторонним лучше не знать: мало ли... Так что тебе не обижаться, а радоваться надо, что есть за кого прятаться и на кого кивать в случае чего.

– Я не обижаюсь и радуюсь.

– То-то же!

Морозов остановился у окна, наблюдая, как Маша с иностранцами пересекают территорию, огибая цветочные клумбы, разбитые по ее инициативе и вопреки его старанию экономить на всем, что не связано с производственной необходимостью, «пока не рассчитаюсь с долгами»,— как объяснял он. Гости крутили головами и что-то говорили — должно быть, делились впечатлениями от увиденного. Маша с удовольствием отвечала: похоже, ее астры имели не меньший успех, чем его процессоры.

Подождав, пока делегация скроется в дверях проходной, он вернулся к столу и вновь засел за бумаги. Лыков некоторое время наблюдал за его работой, положив затылок на спинку кресла и вытянув длинные худые ноги в начищенных туфлях.

– Заключим контракты, рассчитаемся с долгами, и что дальше?

– А что дальше? — в свою очередь спросил Иван, не отрываясь от дела.

– Куда будешь девать прибыль?

Подписав наконец платежную ведомость, Морозов вздохнул и сказал, не поднимая глаз: