Над Волгой

— Дурной, дурной! — улыбнулся Дементьев, щуря близорукие глаза. — Есть у вас, изобретателей, должно быть, особая извилина в мозгу, все-то на свой лад поворачивает.

Павел Афанасьевич не ответил. Он провел бессонную ночь и заботился сейчас об одном: скрыть от других, как его мучают ожидание, неизвестность и страх.

Наконец все собрались.

— Перед началом, по русскому обычаю, сядем, — полушутя предложил Тополев.

— Путаешь, Федор Иванович, обычаи, — возразил Дементьев, — перед отъездом садятся.

Однако все сели.

На Катю напало такое усердие, что, как Петя ни искал ее взгляда, она не подняла глаз от чертежей на столе.

Это был разрыв. Петя страдал. Впервые он со страхом подумал: «А вдруг провалю?»

— Ну, Петр Брунов, в добрый час! Идемте, — сказал Дементьев.

В цехе уже знали о предстоящем испытании опытного механизма, и, хотя все станки работали нормально и ничто не нарушало обычного течения дня, любопытство, нетерпеливость ожидания все же ощущались в особенной возбужденности рабочих. Десятки недоверчивых и сочувствующих глаз встретили Петю Брунова, когда он впереди всех быстрыми шагами прошел к своему станку. По дороге Брунов задержался возле Путягина.

Путягин без всякой видимой причины оставил работу, положил на станину руку:

— Удачи желаю! Болельщик!

Не назови он Брунова «болельщиком», вложив в это слово недобрый и насмешливый смысл, не произошло бы того, что мигом согнало хмурь с лица Пети.

Катя Танеева вышла вперед и сказала:

— Товарищ Путягин! Комиссия расследовала причину аварии. Причина в том, что не соблюдены правила технической безопасности. Что же касается подготовленности ученика Брунова, комиссия нашла его примерно обученным…

Вот что Катя сказала перед началом испытания, вместо того чтобы надменно и холодно произнести те слова, которые про себя твердила все утро: «Извините, Петя, я не могла вчера прийти, как мы условились…»

И Петя встал к станку. За спиной его на стойке висели подготовленные детали сборки — всё под рукой. Всё как обычно. И только станок изменился. Справа, на щите, прикреплена механическая скалка. Заключенная в металлический чехол, она похожа на отточенный меч.

Петя мельком глянул на Павла Афанасьевича. Тот насильно улыбнулся. Петя начал сборку: набросил на барабан станка первый браслет.

Второй браслет надевается при помощи скалки.

Петя со страхом почувствовал, что у него дрожат руки.

— Не сметь! — вслух приказал он себе.

Он мог говорить вслух — все равно из-за шума станков никто не услышит.

— Подтянись! Не оплошай, Петр Брунов!

Он включил барабан, повернул на щите рычажок. И вот из металлического чехла-цилиндра медленно выдвинулся меч-скалка. Петя снял со стойки браслет, накинул на включенный вращающийся барабан и, стиснув зубы, следил, как механизм помогает липкому браслету лечь поверх первого. Порвет! Неужели порвет?

Но браслет лег ровно.

Это продолжалось меньше минуты. Когда Петя вновь повернул рычажок, убирая скалку в цилиндр, на висках его от йота взмокли волосы. Он не оглянулся даже на Павла Афанасьевича. Покрышка-гигант для многотонных грузовых машин собирается из пяти браслетов; четыре из них надевают со скалкой. Еще три раза!

Нет, он уж слишком волнуется! Залежался он там в больнице, отвык от работы. Зря выскочил испытывать механизм в первый же день.

Механизм работает! Павел Афанасьевич, родной! Работает механизм! Если браслет порвется и покрышка выйдет в брак, виноват не механизм — Петина неловкость виновата!

Петя ни на кого не оглянулся, когда был надет и последний, пятый браслет. Он ослабел от нервного напряжения — сборка покрышки с помощью механической скалки показалась ему ничуть не легче обычной. Тогда уставали руки, сейчас он был весь измотан.

Петя посмотрел на часы — отстал на пять минут. Стараясь наверстать время, он быстро наложил на середину покрышки для усиления ее ходовой части узкую прорезиненную полосу — брекер — и включил прикатчики — колеса. Брекер прикатывается колесами для повышения прочности.

Осталась еще одна, заключительная, операция — наклеить поверх брекера протектор. Это беговая часть шины.

Вот и всё.

Собрана первая покрышка при помощи механической скалки!

Петя откатил ее в сторону. На миг он проводил взглядом подхваченную транспортным конвейером покрышку.

Она поплыла над головами сборщиков к формовочной машине. Машина откроет рот, втянет сырую покрышку, опустится тяжелый пресс, и широкое, громоздкое резиновое колесо путем мощного сжатия воздуха, незаметно для людей, сформируется там в обыкновенную шину.

Она все еще не готова. Непрерывно идущий конвейер поведет ее теперь в цех вулканизации…

Однако Пете некогда раздумывать о судьбе своей шины Пущена в жизнь. Пусть живет. Пусть отходит положенные ей тысячи километров по дорогам страны!

— Можно сообщить, что первый опыт удался, — сказал Тополев и шагнул от станка, сильно припадая на левую ногу.

— Федор Иванович! — загородила ему дорогу Катя. — Федор Иванович! Разрешите мне! Я позвоню в партком и директору.

— Хорошо. Сообщайте.

Она побежала.

— Слушайте, Путягин! — крикнула Катя, пробегая мимо. — Механическая скалка работает!

Путягин не усмехнулся.