Надежда после жизни

Но я оказываюсь не права.

Порой бывает, что страшнее незнания оказывается страшная правда.

На второй день, ближе к вечеру, дверь моей камеры открывается с противным скрежетом. Я готовлюсь увидеть Робина или Ксандера. Неважно кого, знаю лишь то, что это будет тот, кто захочет унизить меня.

Но это не они.

На пол бросают безжизненное изуверски избитое тело.

Линь!

Я с криком кидаюсь к нему, изо всех сил проклиная свои металлические путы на запястьях.

Падаю на коленки и пытаюсь нащупать пульс. Он слабый, я едва чувствую его.

Все лицо Линя затекло и покрылось неопрятной коркой засохшей крови и грязи. Глаза заплыли огромными кровоподтеками, а грудь изрезана тонкими гладкими линиями. Здесь явно работал садист!

Проклиная всех, кто виновен в этом, я промываю раны остатками воды из моей лоханки, что приносили на завтрак. Немного капель попадает и на лицо парня. Он пытается открыть глаза, но это ему не удается. Из его рта вылетают лишь отдельные звуки. Мне приходится нагнуться к самому его рту, чтобы разобрать слова.

– Надежда… они… я слышал… ты не должна… не соглашайся…

– Успокойся, тебя изрядно потрепали, Линь. Прости меня за то, что втравила тебя в свои проблемы!

Он прикасается к моей руке и на моей коже остается кровавый след. Он сильно избит.

– Тебе надо лечь, – безапелляционно говорю я ему.

Сопротивляется он недолго.

Я помогаю ему подняться, хоть это и трудно. Он старается помочь мне как может. Это моя вина – все его раны и синяки. И я исправлю ее. Только ради этого и останусь жить.

Мы добредаем вместе до моей рваной старой циновки, что покоится в самом углу. На него и опускается измученный Линь. Из его груди вырывается вздох облегчения, когда он может лечь.

Я усаживаюсь рядом с ним. Мне страшно даже думать об отце.

Надо выбираться отсюда.

– Я лишь сегодня полежу, а завтра смогу тебя вытащить отсюда, – хрипит мне Линь. Я киваю, пытаясь не пустить слезы. Они давят и не желают так просто отступать.

– Хорошо. Мы сделаем как ты скажешь, а сейчас спи, – баюкаю я его. – Спи, пожалуйста. Тебе нужно отдохнуть.

Линь закрывает глаза и тут же открывает их – согласие его сейчас может быть лишь таким.

Я улыбаюсь ему скованной улыбкой и киваю в ответ. Он засыпает.

Лишь когда его дыхание выравнивается, я позволяю себя подняться, убрав его руку со своих коленей.

Линь плох. Он протянет недолго без должного лечения.

У меня все еще теплится надежда на то, что тетя смогла избежать встречи с Ксандером и его приспешниками. Может, она сможет что-то придумать, позволив нам выбраться? Нам нужна лишь маленькая лазейка, один маленький шанс.

В полной тишине я слышу гудение, а затем что-то похожее на шипение.

Верчу головой, желая найти источник звука. И нахожу.

В самом дальнем и темном углу камеры светится огонек красного цвета.

Камера!

Я сжимаю кулаки и подавляю желание разбить ее. Но я чувствую взгляд своего надзирателя. И почему-то мне кажется, что это не отец. Это сын. Робин!

Я медленно и уверенно показываю ему средний палец. Надеюсь, он любуется сим показательным выступлением.

Линь пытается перевернуться во сне и стонет от ран. Я забываю о камере и кидаюсь к нему. Ему плохо.

– Все будет хорошо. Все будет, обязательно, хорошо, – кладу я голову парня себе на ноги и баюкаю как маленького ребенка. Через какое-то время он вновь засыпает, крепко держа мои руки в своих. Они изувечены и выглядят устрашающе.

Я не замечаю как засыпаю. Моя голова ощущает холод острых камней, что выпирают из затирки стены.

Глава 13

– Поднимайся! – слышу я крик. Он мне знаком. Знаком настолько, что больно.

Робин!

Я открываю глаза и вижу его поганую рожу перед собой. Он ухмыляется и поигрывает пистолетом, что держит в своих руках. За его спиной маячит еще один охранник, но он вооружен более мощно. Помощь, мать его!

– Что случилось? Назначили день казни?! – мне ничего не остается как давится своим сарказмом, осознавая бессмысленность и беспомощность своего положения.

Линь, что все еще спит у меня на коленях, мычит и кривится от боли. Ему больно даже во сне.

– Сбрось с себя эту хламиду! – приказывает мне Роб.

– Сбрось с себя эту дурацкую ухмылку! Ты мне противен! – плюю я ему под ноги. Робин брезгливо поднимает ногу и дергает ей, тряся сапогом.

– Плевать. Тебя хочет видеть мой отец. Встань!

– Передай ему пламенный привет от меня и скажи, что я не смогу принять его приглашение!

– И даже так? – он наставляет свой пистолет на лоб Линя. К тому времени парень уже открывает глаза и сейчас просто смотрит прямо в дуло пистолета. Он лишь сжимает мою руку, как и я его. Он готов умереть?

Может, он и готов, но я не готова, чтобы он умирал. Я проявляю себя эгоисткой. Не хочу оставаться одна. Иначе я просто свихнусь.

– Потерпи, – поднимаю я аккуратно голову Линя. Он обхватывает мои запястье руками и смотрит прямо в глаза. – я скоро вернусь, – обещаю я ему, перекладывая его на подстилку.

– Не стоит. Он все равно убьет меня, – пытается он остановить меня.

– Нет, не посмеет. Но нам и правда нужно знать, что затеял Ксандер. Я скоро, обещаю! – кладу ему ладонь на грудь. Его сердце колотится как безумное. Он волнуется за меня.