Надежда (Сергеевна)

А груз был велик! Многие пассажиры, спасаясь от войны и боясь, что на родной планете их богатства будут конфискованы, а счета заморожены — кое-где так и случалось! — часть своих средств вывели в оффшор, а часть обналичили и обратили в ценные бумаги, слитки драгоценных металлов или просто предметы роскоши. Почти каждая каюта была набита сокровищами, десятой части которых среднему человеку могло с лихвой хватить на остаток безбедной жизни, и еще было, что отставить детям и внукам. Даже если продавать за половину стоимости, ценности могли окупить все затраты. А были еще и иные ресурсы — люди. То, что ценилось на некоторых планетах дороже слитков платины, родия и иридия, вместе взятых.

К сожалению, некоторые отсеки оказались намертво заблокированы вместе с теми людьми, которые оказались внутри. С машинным отделением можно было не церемониться и предоставить оказавшихся там техников и обслугу своей судьбе — в крайнем случае, пусть зовут на помощь и надеются, что сигнал дойдет до кого-нибудь разумного прежде, чем откажет аварийная система жизнеобеспечения. Другое дело, пассажирские отсеки — не все люди в момент аварии находились в жилом блоке. Многих занесло на развлекательный уровень, доступ в который был отрезан, или на прогулочные палубы. Пришлось тратить время и вскрывать двери, ведущие в эти помещения. Запертые в салонах и коридорах пассажиры, напуганные толчками и аварийной сигнализацией — во многих коридорах в целях экономии уже погас свет — с радостью встречали избавителей. И были неприятно удивлены, когда им с порога сообщали, что никакая это не служба спасения, а захватчики.

— Я буду жаловаться! Как вы смеете? Оставьте нас! Пойдите вон! — верещала какая-то старуха, отталкивая тех, кто пытался заставить ее идти вместе с остальными. — И прекратите прикасаться! Вы нарушаете запрет!

Один из абордажников — только те, кто шел в первых рядах, были облачены в тяжелые штурмовые скафандры, большинство довольствовались обычными, — отмахнулся, и вопли оборвались, когда женщина упала на руки следовавших за нею людей.

— Вы… вы, — серенько одетая женщина метнулась к абордажнику, — да как вы смеете? Вы знаете, до кого дотронулись? Вы… вы…

— Я. Дальше что? — абордажник окинул ее долгим взглядом из-под щитка шлема.

— Вы… нецивилизованный дикарь! Это сама Бриллиантина Перламутровая! Всемирно известный поэт! Поэт с большой буквы, а вы… вы ее… ударили! Да вы! Да я вас…

— Известная она или нет, мне плевать, — оборвал абордажник. — А вот ты… как зовут, куколка?

— Я вам не куколка! Я — женщина.

— То-то и оно! Встать в строй!

Некоторые пассажиры вели себя смирно, с такими обходились довольно бережно. Особенно с теми, кто был еще молод. Ну, скажите на милость, какая польза от той старухи? Работать не может, рожать — тем более, да и в качестве экспоната экзотариума у какого-нибудь извращенного ксеноса долго не протянет. Если она богата, можно назначить выкуп — вдруг родственники заплатят? — но опыт подсказывал, что у таких богачек родни либо нет, либо она рада-радешенька избавиться от «благодетельницы» и с готовностью от нее отречется ради скорейшего получения наследства. Еще и приплатит пиратам за то, что они под шумок пустят старуху в расход, что, собственно, и случилось — ведь наводку на «Орден Почетного Легиона» дал бедный родственник одного из этих богатеев. Мол, только смерть разлучит меня с дорогим человеком, так посодействуйте! Другое дело, ее спутники и спутницы. За них можно получить отличную цену на рынке рабов. На Меняле или Аукционе с руками оторвут.

Погрузка шла полным ходом. Дабы ускорить процесс, абордажники привлекли к делу некоторых пленников, навьючив их же собственным добром. Среди пассажиров — до которых удалось добраться — попалось несколько членов экипажа. Те, кто уцелел в короткой яростной перестрелке, которую зачем-то спровоцировал капитан и схваченные на нижних палубах, всего около тридцати человек, в том числе официантки. Заметив людей в форме, Асер уже открыл рот, чтобы как следует отчитать своего старпома, который и привел группу пленников, но тут пискнул комм внешней связи.

Вызывало «Чудовище». Вернее, Йейко.

— Асер, уходите! — на телепате не было лица. — Через несколько минут тут будет полиция!

— Какая?

— Интергалактическая! Крейсер сопровождения. Он идет сюда. Через полторы минуты будет на радарах… И может открыть огонь!

Паника, звучавшая в голосе Йейко, была неподдельной. Телепат вообще не умел врать, поскольку всегда знал, когда и как ему придется отвечать за вранье. И «ошибался» только в том случае, если предсказывал, что за обман ему ничего не будет.

Через полторы минуты на радарах. Через две минуты будет открыт огонь. Еще через несколько минут ракеты патруля достанут «Чудовище». Полицейские иногда открывали огонь на поражение — если заставали пиратов на месте преступления.

— Отставить! — Асер переключил комм на внутреннюю связь. — Прекратить погрузку. Уходим!