Надсада

– Я сегодня, сестренка, у тебя, как на исповеди, – признался Белов. – Знаю ведь, что все сказанное мною останется только между нами, и пользуюсь тем.

– И почаще пользуйся, – улыбнулась Любовь Степановна. – Мы ведь родные друг другу, одна кровь и, значит, одна судьба. В данном случае я имею в виду единую, общую для нас всех, Беловых, судьбу, как бы скрепленную печатью рода, которая предопределена породой.

– Как точно ты подметила – «единую для всех Беловых судьбу, скрепленную печатью рода». Надо же так точно определить, – удивлялся окончательно успокаивавшийся Владимир, мысли которого после разговора с сестрой обретали нужное направление. – Что до церкви, то есть у меня сомнение относительно самого поселка. Временный он.

– А ты сделай его не временным. Разве оскудел наш край природными богатствами? При разумном подходе, даже к тому же лесу, можно Ануфриево превратить в перспективный развивающийся поселок. И дома здесь надо строить не брусовые, а совершенно другие.

– Я уже кое-что в этом направлении предпринял, но до поры до времени помолчу.

– И помолчи.

* * *

До упомянутого разговора с сестрой Владимир Белов побывал в Петербурге у Людмилы, которую не видел более месяца и уже не мог переносить затянувшуюся разлуку.

В небольшой квартирке Людмилы Вальц они провели, никуда не выходя, несколько дней – все никак не могли наглядеться друг на друга, наговориться, надышаться.

Потом она повезла его по городу, по знакомым. В первые же минуты, как только узнавали, что он из сибирской глухомани, новые знакомые спрашивали примерно об одном и том же:

– А правда ли, что у вас медведи задирают людей прямо на улицах?

Или:

– А правда ли, что у вас можно пройти или проехать до сотни километров и не встретить ни единого человека?

Или еще:

– А правда ли, что у вас и дорог-то нету, а люди до сих пор ходят по звериным тропам?

Белов никого не разубеждал.

– Да, – отвечал он степенно. – Бывает, что и заходят. Был случай, когда один такой медведь-шатун задрал молодую женщину по имени Раиса. Потом медведя пристрелил охотник по фамилии Воробьев.

– У нас действительно есть места, как, например, в Присаянье, где можно пройти верст двести и не встретить ни единого человека, – так же степенно отвечал другому любопытному.

– До иных деревень проще добираться по звериным тропам. А ежели ехать по дороге, то надо будет сделать крюк верст в пятьсот, – удовлетворял любопытство третьего.

«Какая-то все пустота, – по-своему определил петербургских жителей. – Все они здесь еще больше, чем мы, дремучие, а туда же, корчат из себя цивилизованных…»

На одной из тусовок внимание его привлек молодой, лет около тридцати, парень с горящими глазами. Людмила его представила как подающего надежды архитектора. Остановился послушать.

– Деревня, глубинка сегодня должна быть другой, – толковал, не обращаясь ни к кому конкретно, молодой архитектор. – Хватит, как сказал поэт, «тащиться сохой по полям». Деревня мне представляется преображенной и своим внешним обликом, и своей внутренней сутью. Современное, железобетонное должно сочетаться с травой, деревьями, птицами и всеми возможными надземными и подземными обитателями, какие всегда были присущи деревне. И дома надо строить из природных, экологически чистых материалов, а не из пластмасс, благо в России таких материалов немерено. Я разработал проект такой деревни и пытаюсь предложить его строителям. Но, боюсь, это вопрос далекого будущего. Вот вы, Владимир Степанович, из Сибири, – повернулся к Белову. – Как лично вам представляется деревня будущего и возможно ли осуществление такого проекта у вас?

– Тебя, молодой человек, я вот уже минут десять слушаю и никак не возьму в толк: с какой стати вы здесь, в своем мегаполисе, вдруг обеспокоились положением деревни? – усмехнулся Белов, намеренно говоря «ты» человеку, которого видел впервые. – Ежели действительно болеете за деревню и сельского жителя, так приехали бы к нам, посмотрели на месте, что и как. Ты и вообще-то, парень, когда-нибудь бывал в деревне или она тебе только пре-едставляется? Я уверен, что для вас, столичных жителей, деревня – здесь ли, в центре России, в Сибири ли – все одно, что какая-нибудь тьмутаракань.

– У меня бабушка живет в деревне. В Тульской области, – покраснел, видимо, обидившись, архитектор. – В детстве я к ней часто ездил.

– А сейчас?

– Сейчас недосуг: я продолжаю учиться, бываю за границей, сравниваю, смотрю, прикидываю, что можно перенять для нашей российской действительности. Слишком уж нищая у нас деревня, убогая постройками. Вот и родилась мысль – сделать проект деревни будущего.

– Вот-вот: за границу находишь время съездить, а к бабушке в деревню – недосуг, – заключил добродушно. – Хотелось бы глянуть на тот проект. Кто знает, может, я тот строитель, которого твой проект заинтересует.

– Заходите к нам в отдел завтра где-нибудь часиков в десять. Вот адрес…