Наедине

Что-то с треском рушится внутри моей грудной клетки. Устремляю взгляд за его спину, к фонарю и ниже по распахнутой дверце со стороны водителя. Еще ниже, к неподвижному телу, лежащему на грязной земле, в ужасе таращусь на застывшее лицо, с которого дождь безуспешно смывает грязь и свежую кровь. Мои ноги вновь угрожающе подкашиваются, и теперь я почти повисаю на руках Лицедея безвольной марионеткой.

Этого не может быть. Нет. Нет, нет.

— Зачем?.. — я смотрю на Мишку, отказываясь верить в то, что все происходящее с нами — невыдуманная реальность. — Это неправда… Это какой-то глупый дурной сон…

— Послушай меня, — Лицедей дергает мои дрожащие плечи.

— Зачем, Володя?! — не отрывая глаз от Мишки, срываюсь на хриплый крик, царапающий мое воспаленное горло. — Как такое возможно? Как… Почему ты? За что?! Зачем ты все это делаешь?!

— Я люблю тебя, — тихо отвечает он, не давая мне броситься к Мишке. — Пойми, я никогда не желал причинить тебе боль, любимая моя. Все, что я совершал, было только для того, чтобы сделать тебя счастливой.

— Ты бредишь! — мои сжавшиеся в кулаки ладони застывают в его руках.

— Сима, послушай, пусть тебе кажется все это полным безумием, но я точно знаю, что делаю, — торопливо убеждает меня Лицедей, сильнее стискивая пальцы вокруг моих зафиксированных ладоней. — Я вовсе не псих. Ты должна меня понять! Я бы лучше умер, чем позволил себе тебя потерять.

— О чем ты говоришь? Ты чуть не свел меня с ума!

— У меня не оставалось выбора, любимая. Я знал, что образ веселого мальчика был ошибочным, и ты порвешь со мной сразу же после окончания института, поэтому должен был действовать до того, как чертов выпускной разбросает нас по разные стороны жизни.

— Ты безумен!

— Я болен тобой, и это совершенно точно не лечится.

— Не трогай меня! — я пытаюсь вырваться, но он лишь прижимает меня крепче к своему мокрому дождевику.

— Все это должно было произойти позже и по-другому. Как ты здесь оказалась, любимая? Кто тебя сюда привез? — шепчет он, прижимая ладонью мой мокрый затылок и бросая опасливые взгляды вокруг нас. — Какая тварь это сделала?

— Чего ты хотел добиться?! — кричу, не слушая его.

— Оставался один шаг… Последний шаг… Ты бы никогда не узнала обо всем этом, — продолжает он свои спонтанные размышления. — Моя драгоценная девочка, ты осталась совсем одна, преданная всеми близкими. Кроме меня, у тебя больше никого нет… Все складывается правильно: ты веришь только мне, и любишь только меня. Я бы увез тебя так далеко отсюда, что ни одна гнусная тварь не смогла бы нас отыскать. Все почти получилось. Почти… Нет, еще ничего не потеряно…

— Убирайся к дьяволу, урод! — толкаю его в грудь нашими соединенными ладонями, рвусь из его удушливых объятий, и на сей раз мне удается высвободиться, правда, я снова увязаю в грязи, но, не сдаваясь, на четвереньках ползу к неподвижному Мишке.

А навстречу Лицедею в обход подбирается Юра.

Я не обращаю внимания на вновь зазвучавший голос своего недавнего спутника, как не обращаю внимания и на то, что его шаги начинают отдаляться, когда Юра пытается нагнать ускользающую тень человека, получившего вполне реальное лицо. Я падаю рядом с Мишкой, скользкими от грязи руками пытаюсь нащупать его пульс, сначала на одном, затем на другом висящем запястье, но то ли делаю что-то не то, то ли его попросту нет…

— Мишенька, — пытаюсь его растормошить, в то же время безумно боясь причинить ему боль или сделать хуже. — Открой глаза, прошу тебя. Ну же…

По моим щекам нескончаемым потоком текут слезы, смешиваясь с остатками косметики и непрерывным дождем. Я реву в голос, на все лады увещевая Мишку не бросать меня здесь в одиночестве, просто не бросать меня… Я не знаю, как он тут оказался и что с ним произошло, но упрямо пытаюсь тянуть его за собой… Он не отзывается на мой голос. Не хочу верить в то, что его со мной больше нет. Он просто спит и ничего не слышит… Сквозь слезы покрываю поцелуями его лицо, умоляя не сдаваться. Окончательно теряю связь с реальностью, впоследствии чего плохо помню все свои дальнейшие сумбурные действия. В памяти почти не откладывается то, как я, позабыв про усталость и холод, преодолеваю сантиметр за сантиметром, с какими-то нечеловеческими усилиями оттаскивая бесчувственное тело подальше от перевернутой машины в ту сторону, где мы с Юрой прервали наше движение.

… Кажется, я усаживаю Мишку на сиденье, которое совсем недавно занимала сама, старательно пристегиваю его ремнем безопасности и с внутренним содроганием впервые за два минувших года занимаю кресло водителя. Я почти не думаю о том, что больше не могу садиться за руль. Только не после того, как убила свою подругу, не справившись с управлением. Давнюю боязнь водить машину теперь напрочь вытесняет панический страх за жизнь моего любимого, которого немедленно нужно отвезти в больницу или еще куда-нибудь, где есть люди, способные оказать ему помощь. Не такие бестолковые и криворукие, как я…