Наедине

Инстинктивно замедлив шаг, я почти вжимаю голову в плечи, когда вижу рядом с приоткрытой дверью «Клуба…» двоих незнакомых мужчин в темно-синих спецодеждах. Они неторопливо курят и с любопытством наблюдают за моим приближением, даже не думая отвести взгляды или сделать вид, будто их интересует что-то другое типа соседнего здания за моей спиной или чуть покосившегося забора, на котором Панк частенько проводит свой неисчерпаемый досуг. Под их пристальными взглядами мне хочется стать прозрачной. Я до жути, до нервных колик ненавижу свою способность незамедлительно впадать в паническое состояние при малейшем поводе или вовсе без него, но уже ничего не могу с этим поделать. Это проросло уже слишком глубоко, оно в сотни, тысячи раз сильнее меня, планомерно захватывает территорию, неумолимо побеждает и уже не поддается никакому, даже малейшему контролю. Стискивает, поддавливает изнутри, заставляя меня бросить сопротивление и сдаться наступающей по пятам панике.

Между лопаток проносится ощутимый холодок. Ноги наливаются свинцом при каждом следующем шаге, и вот мне уже вовсе не хочется идти вперед. Так и подмывает смалодушничать, развернуться и со всех ног припустить в обратном направлении.

Я делаю глубокий вдох. Все нормально. Эти ребята просто курят и от скуки таращатся по сторонам. А так как таращиться им тут, в окружении серых многоэтажек, особо некуда, но смотреть все равно куда-то нужно, они выбрали для себя первую попавшуюся в поле зрения цель. Меня.

Так, убеждая себя в том, что ничего плохого вовсе не происходит, я оказываюсь в нескольких шагах от неизвестно откуда появившихся работяг. Мои ноги подозрительно напоминают кашицу и чуть ли не отказываются двигаться. Тем не менее я почти смогла, почти победила, почти добралась до своей цели, ведь остается лишь самая малость — перешагнуть через порог и очутиться внутри клуба — как вдруг одному из мужчин приходит охота меня окликнуть:

— Эй, девушка! Если вы в образе Смерти, снизошедшей до нас, жалких грешников, то я позволю вам поглотить мою душу и даже не буду пытаться выторговать пару годков жизни.

Я вновь ощущаю, как страх медленно, почти незаметно подступает ближе к моему горлу. Спокойно.

Мужчины заливаются неприятным хохотом, поощряющим тупую, абсолютно не смешную шуточку относительно моего внешнего вида. Сколько я их уже слышала, глупых, однотипных и плоских, как вылизанная Панком блестящая миска из-под рыбы?

— Так как? За кем из нас вы явились, госпожа? — чуть отсмеявшись, продолжает кривляться все тот же работяга. — За ним? Или все же за мной?

Он приосанивается, тем самым подстегивая меня сделать правильный выбор между собой и своим недалеким товарищем. Я не могу обнаружить в себе остатки оптимизма и поддержать скудное чувство юмора, или напротив, честно и без обиняков сообщить, что оба варианта откровенное г**но. Без особого успеха пытаюсь выбраться из ступора, мешающего произнести даже пару связных слов, как вдруг из-за двери «Клуба…» появляется Никита, который быстро оценивает ситуацию, все понимает и тут же приходит мне на помощь:

— Что вы до сих пор тут делаете, ребята? Думаете, как сгрести еще больше бабок? Проваливайте, вам уже заплатили сполна.

Я только и успеваю, что переводить взгляд с парочки работяг на своего насупленного приятеля, к которому испытываю огромный прилив благодарности за то, что он всегда появляется вовремя, всегда придет на помощь и не будет дожидаться, пока его об этом попросят.

— Потише, парень, не бузи, — лениво тянет «шутник», небрежно стряхивая пепел с кончика вонючей сигареты. — Щас докурим, и поедем. Или что, у вас тут какое-то особое место? Простым смертным даже постоять нельзя?

Под вновь раздавшийся грохот смеха Никита молча окатывает его ледяным взглядом, шире распахивает дверь и говорит мне:

— Пошли, Стевич только что о тебе вспоминал.

Дважды повторять мне не нужно. Я тут же сдвигаюсь с места и проворно скрываюсь внутри небольшого холла, подальше от чужих глаз и раздражающих шуток.

— Кто это, Никит?

Ответить он не успевает.

— Фимка! — выглянувший из пустого зала Стевич приветственно машет мне огромной ручищей. Он выглядит, как обычно; разве что чуть более утомленным, хотя наш рабочий «день» еще даже не начинался. На нем черная футболка навыпуск, украшенная ярким принтом, шнурованные кожаные брюки и высокие ботинки на толстой подошве.

Теперь, когда наш всесильный Стевич находится в непосредственной близости, я повторяю свой вопрос с большей уверенностью.

— Какие-то поганцы раздолбали камнем окно в подсобке, — объясняет Стевич, совсем чуть-чуть опередив раскрывшего было рот Никиту. — Скорее всего, метили в Панка, уроды… Грохот был адский, но пока я выбежал, их, как водится, след простыл. Стрясти убыток не с кого… Пришлось вызывать этих, — он кивает в сторону выхода, и, судя по хмурому выражению лица, прокручивает в голове все свои незапланированные траты. Сурово поджимает губы. — Да хрен с ним со всем… Вставили новое стекло, и ладно. Провозились только полдня, все нервы к чертям собачьим вымотали…