Наездница. Сожженная тобой

О'Коннор не появлялся, не пытался загладить вину и не интересовался моим состоянием. Вместо него приходила Роза — ей одной из всего штата прислуги было разрешено посещать бунтующую наследницу. В первый раз она заглянула ко мне спустя час после ссоры. Стыдливо потупив глаза, внесла в комнату горячую, исходящую паром ванночку с заживляющим отваром. Осторожно промыла ссадины, смазала их чем-то вязким и вонючим.

Я неподвижно лежала на постели, чувствуя себя безвольной тряпичной куклой. У меня не было сил даже повернуть голову, не говоря уж о том, чтобы пошевелить рукой или встать на ноги. Ощущение было такое, будто по мне проехалась телега — вся левая половина лица отчаянно горела, ранка на носу пульсировала и ныла, как и лопнувшая кожа на брови и губах. Манипуляции Розы вместо облегчения приносили новую волну дискомфорта.

Быть может, отец прислал ее не для того, чтобы помочь, а чтобы продлить мои мучения?..

Горничная тоже не получала удовольствия от своего занятия: служанка морщилась и с трудом сдерживала жалостливые охи и ахи. Бормотала что-то успокаивающее — о том, что через пару дней такого лечения от следов побоев не останется и следа, и к моменту свадьбы мое «личико будет таким же прелестным, как и прежде»...

Я не спорила, позволяя ей делать со мной всё, что вздумается. Слушала ее вполуха и не принимала никакого участия в разговоре. Эмоций не было — никаких. Мысли витали далеко. Почему-то вспоминалось детство.

Необъятные поля Ирландии, туман и низкие тучи. Дом в Ньюбридже — родной, изученный плоть до каждой трещинки в настенных панелях, до каждого певучего скрипа, издаваемого деревянной лестницей. Нянюшка Моррисон, баюкающая маленькую и одинокую меня... Врачующая мои ушибы, полученные при падении с лошади или полученные в играх с Джеймсом. Рассказывающая мне сказки у потухшего камина — про фейри и маленький народец, живущий в холмах. Про стерегущих случайных путников духов и лепреконов...

Покончив с промыванием ссадин, Роза укрыла меня и тихо выскользнула за дверь. А я перевернулась на бок, свернулась калачиком и уснула.

Ночью мне приснился смутно знакомый сон. Я снова стояла над скалистым обрывом у океана, и холодный ветер трепал мои волосы и накидку. Позади хмурыми громадинами осыпались древние стены Данлюса, а рядом стояла верная, чуткая бывшая подруга.

- … Как там ее звали? Мэйв... Мэйв Ро! Она предпочла простолюдина и отказалась выходить за герцога, выбранного ее отцом, - сказала она. - Тот, рассвирепев, запер ее в башне, но любовники решились бежать. К сожалению, их счастью так и не суждено было сбыться — судно, на котором они собирались уплыть, разбилось о скалы...

Я проснулась в мокрой от пота постели, с соленым привкусом морского бриза на губах. В ушах звенел мой собственный голос: «Какой идиоткой нужно быть, чтобы отказаться от брака с герцогом?»

В этот момент на меня наконец нахлынули эмоции. Из груди, из самой глубины саднившей, покрытой коркой боли души на поверхность пробивался смех. И я долго смеялась, зажимая рукой опять начавшие кровоточить губы, а потом также долго плакала.

Наутро ничего не поменялось. Помимо запертого замка, возможному побегу теперь препятствовали еще и двое слуг мужского пола, дежурившие с внешней стороны двери: они появились после того, как я долго кричала и требовала выпустить меня хотя бы в туалет. Сильные хмурые мужчины молча выполняли свою работу - сопровождали дочь хозяина до уборной и также четко возвращали ее обратно. Еду мне приносили прямо в комнату.

К вечеру следующего дня Роза пришла с новым поручением и приказом отца.

- Граф О'Коннор просил вас приодеться и... накраситься, - сообщила она, смущаясь и запинаясь. - Сегодня на ужин приедут Кавендиши. Вам велено быть.

Ясно. Он хотел, чтобы я замазала свои синяки и не светила перед дрожайшим герцогом и его сынком последствиями семейных дрязг.

- А если я откажусь?

- Не откажетесь, мисс, - горничная покраснела и опустила глаза. - Граф лично проследит, чтобы все было сделано...

В переводе с вежливо-умалчивающего диалекта это означало — если я не подчинюсь, мне опять достанется. Что ж, разнообразим вечер небольшим представлением. Все равно затея отца заведомо обречена на провал — заляпанное кровью платье я, так и быть, переодену, а вот гематомы как раз налились яркой краской. Никакая пудра не скроет.

Так и оказалось — Роза напрасно билась два часа, пытаясь привести мою внешность в божеский вид. Ни изысканное платье, ни изящная прическа, ни макияж не могли отвлечь внимания от моего лица, напоминающего физиономию уличной девки, случайно угодившей в портовую драку...

Впрочем, с точки зрения отца и остальных высокородных пэров именно ей я и являлась. Вот только после инцидента в кабинете их мнение совершенно перестало что-либо значить для меня.

На ужин я опоздала. О'Коннор и старший Кавендиш уже сидели в столовой и вели непринужденную светскую беседу, когда горничная поверила в тщетность своих усилий и отпустила меня вниз. Клиффа за столом не было.