Наездница. Сожженная тобой

- Хорошо, - он глубоко вздохнул и сделал шаг ко мне. - Тогда просто ответь: что ты натворила, Марс? Это ведь из-за Брукса? Опять страдаешь по его вине?

Имя тренера вышибло пол из-под моих ног.

- Не твоё дело! - я испугалась взбудораженного, немного невменяемого взгляда жениха и попятилась назад. Уперлась в преграду, нащупала руками... Стол. Дальше отступать некуда.

- Не моё? - шокированно переспросил Кавендиш-младший и расхохотался, сокращая расстояние между нами до минимума. - Тогда чье же, если НЕ МОЁ?!

Он в исступлении прижал меня к себе, заламывая руки за спину и наклоняясь над столом. От него пахло дорогими духами и алкоголем. И хотя в объятии жениха не было на грамма тепла — только грубость и похоть, я размякла, соскучившись по живому человеческому участию. Внезапно захотелось рассказать кому-нибудь о случившемся... Пусть даже и Кавендишу.

- Я сказала отцу, что не покорюсь, - пробормотала в бархатистую ткань дорогого пиджака и всхлипнула. - Что лучше сбегу вместе с Адамом, но не выйду замуж...

- Сбежишь?... - переспросил маркиз с той же самой интонацией, что и О'Коннор, и его грудь, только-только успокоившаяся после смеха, снова заходила ходуном. - Всё. Конюху конец.

- Не тронь его, Клифф! - прошипела я, мигом обращаясь в злобную фурию. - Если сделаешь ему хоть что-то, я тебя возненавижу!

- Но почему? - он отодвинулся, глядя на меня с потрясением. - Чем я хуже него, Марс? Он дважды бросал тебя, и все равно ты думаешь только о нем. Где он сейчас, когда так нужен тебе, почему не приходит?!

Я молчала, борясь с невыносимым желанием провалиться сквозь землю, развеяться по воздуху, умереть и больше никогда не появляться на свет...

- Как мне сравниться с ним? - с невероятной тоской спросил Кавендиш. - Что еще я должен сделать, чтобы ты полюбила меня?

- Ничего! - я уперлась руками в грудь жениха и оттолкнула его. - Ты НИЧЕГО не сможешь сделать, Клифф! Разве я не говорила, что ты мне отвратителен?

Он замер. На его лице отразился целый спектр эмоций — от невыносимого страдания до бездонной, едкой ненависти.

- Зря ты так... - уронил он, явно принимая для себя какое-то решение. - Знаешь, а ведь я мог бы вытащить тебя отсюда при желании. Но теперь не стану.

Он поправил свой идеально сидящий костюм и поправил волосы, вновь надевая маску отчуждения. И с грацией и изяществом направился к двери, очень напоминая сейчас своего гордого отца.

- Как и было запланировано, мы поженимся через три дня, - сказал он перед тем, как оставить меня одну. - Надеюсь, к тому времени ты перестанешь быть такой строптивой...

55. Шанс

 Так я осталась совсем одна — в мучительном неведении и томительном, хуже пытки, ожидании. На обеды и ужины меня больше не звали, да и гостей, желающих навестить опальную наследницу графа, тоже как-то не находилось. Даже Роза, и та перестала приходить ко мне — зачем прически и наряды той, кто сидит взаперти и ни с кем не общается?..

Думала ли я о будущем? О том, что совсем скоро стану женой нелюбимого человека, и всем моим надеждам на счастье с милым придет бесповоротный конец? И да, и нет. Стоило начать размышлять в этом направлении, как мысли словно утыкались в невидимую стену. Она пружинила и отбрасывала меня обратно, в серую, мрачную, но освещенную подобием еле теплящегося огонька темницу.

Сердце отказывалось верить, что выхода нет. Казалось, еще чуть-чуть, и появится он — шанс. Мое чудесное спасение, решение всех невзгод и препятствий. Какое? Бог его знает. Но жить, зная, что уже все предрешено, было слишком страшно.

И хотя надежда продолжала теплиться во мне, слова Клиффа запали мне в душу, разъедая ее наподобие медленно действующего яда, подтачивая мою уверенность и заставляя ожидать худшего... Как там Брукс? Поговорил ли с отцом, как собирался, и не принес ли этот разговор неприятности еще и ему? О плохом думать не хотелось, но если он в порядке, то почему не приходит?

Быть может, он вернул способность мыслить разумно и воспользовался предложением Майкла Холла, навсегда покинув Англию?.. Как бы то ни было, я верила, что приняла гнев О'Коннора на себя. Отец был уверен, что сломил меня и заставил подчиняться своей воли, и этой иллюзии достаточно, чтобы задобрить его и не вредить Адаму.

На следующий день жених снова появился в дверях моей спальни. Посмотрел с отстраненной холодностью, а потом бросил на кровать свернутую трубкой газету.

- Все кончено. Подумал, ты должна знать.

У меня внутри что-то оборвалось. Дрожащими, непослушными пальцами я развернула газету. На главной странице красовался броский заголовок:

«ГАСТОН, САМЫЙ ПЕРСПЕКТИВНЫЙ ЖЕРЕБЕЦ ЛОНДОНА, ПРОПАВШИЙ НАКАНУНЕ, НАЙДЕН МЕРТВЫМ»

Строчки заплясали перед глазами. Меня прошиб пот. Я бегло прочитала статью, смаргивая внезапно выступившие слезы и выхватывая из черно-белой вереницы отпечатанных на дешевой бумаге предложений отдельные фразы:

«Жокею Адаму Бруксу выдвинуто обвинение в подкупе участников соревнований... Заведено уголовное дело... Все его счета арестованы... Оказал сопротивление... Объявлен в розыск...»