Наездница. Сожженная тобой

Тонкие ремни отличались не только крепкостью, но и прекрасной выделкой. По черной коже оголовья струился орнамент из серебряных вставок и сверкающих камней, металлические удила и маленькие пряжки сияли, словно их специально ковали глубокой ночью, заставляли напитываться лунным светом...

Кавендишу все-таки удалось поразить меня.

Гладкий повод сам собой лег в руки, попросил опробовать его. Дрожащими от волнения руками я расстегнула старую амуницию, освободила Реган от ненавистной железки во рту... чтобы тут же вставить на ее место новую. Накинула повод и оголовье и внезапно запуталась в многочисленных ремешках и застежках. Я все еще ощущала на себе взгляд Адама Брукса, не могла полностью сосредоточиться на чудесной сбруе. Мельком оглянулась на него, увидала усмешку на губах.

- Чему вы улыбаетесь?!

- Думаю, что раньше Марс О'Коннор была куда смелей и уверенней... Как в обращении с лошадьми, так и в разговоре. Что сталось с моей прежней госпожой?

Я вспыхнула от гнева. Прежняя Марс О'Коннор призналась ему в любви, чтобы тут же получить по заднице, а чуть позже — еще и по лицу: именно так я восприняла его отъезд из Ньюбриджа... И он еще спрашивает, что с нею сталось?!

А тут еще Реган, негодница: воспользовалась моей заминкой, выплюнула удила и кусанула за руку. Легонько — не за тем, чтобы обидеть, а просто высказать свое мнение о новой узде. Но мне и того хватило.

Я отдернула ладонь, рывком стащила упряжь и, не целясь, запустила ею в берейтора.

- Не нравится, ДЕЛАЙТЕ САМИ!

Бросок получился на удивление метким: уздечка пролетела по воздуху, сверкая камнями, и врезалась в тренера. Железо ударило его по лицу, а один из ремней перекинулся через голову. О, черт...

Адам отшатнулся, замер. Потом снял с шеи конскую упряжь, дотронулся до нижней губы — там тут же выступила капля крови, за ней следующая... Посмотрел на меня так... выразительно. Тяжело.

Я поняла, что натворила, и сердце ухнуло куда-то вниз, в бездонную пропасть ужаса и раскаяния. Так мечтала о втором шансе, чтобы разрушить все при первой же возможности! «Ненормальная! Теперь он и близко к тебе не подойдет», - подумала я... и ошиблась.

- Вы решили вывести из строя сразу всех окружающих вас мужчин? - Брукс медленно подошел к Реган, встал рядом со мной. Я втянула голову в плечи, ожидая гнева в ответ, но глаз не отвела.

Пришлось бы проявить нечеловеческую внимательность, чтобы узнать нового Адама на улицах многолюдного Лондона. Память рисовала мне тренера в рабочей одежде, простой и довольно грубой... но сейчас передо мной стоял настоящий джентльмен. Его брюки и жилет не могли сравниться с вопиюще модными нарядами молодого Кавендиша, но это было даже плюсом. Он выглядел невероятно привлекательным в строгих линиях классического костюма.

- Вы тоже не очень-то напоминаете моего прежнего слугу, - я проигнорировала его вопрос.

- Значит, мы изменились оба, - усмехнулся он. - Теперь вас не так коробит мое общество?

- Я не!.. - горло перехватило от несправедливого обвинения. - Что ж, рада, что у вас все сложилось благополучно. Как ваша... семейная жизнь?

Как ни старалась храбриться, при воспоминании о Банни голос дрогнул. Наверно, горничная счастлива, что карьера Адама идет в гору. Скорее всего, уже ждет ребенка...

- Не задалась с самого начала, - сказал он, и прежде, чем я успела воспарить к небесам от окрыляющей, безумной надежды, добавил, - чего не скажешь о ВАШЕЙ.

Да... Как бы не покорежила нас обоих жизнь, как бы сильно мы не изменились в попытке дотянуться друг до друга через разделяющую нас пропасть социального неравенства, она — эта пропасть — никуда не делась. И ее не замаскировать моей приобретенной молчаливостью и его аристократическим костюмом.

- Вы, в отличие от меня, можете сами выбирать свою судьбу, - выдавила я. - Простите, что запустила в вас уздечкой. Не знаю, что на меня нашло...

У Брукса по-прежнему шла кровь из рассеченной губы. Он рассеянно вытирал ее тыльной стороной ладони, но алые капли все равно набухали маленькими рубинами, спекались в уголке. Я поймала себя на желании оттолкнуть его руку, исправить то, что сама сотворила, залечить и очистить —своей нежностью, ртом, языком... И, конечно же, не осмелилась.

- Сам виноват, - вдруг весело рассмеялся он, отчего кровь хлынула с новой силой. - Я разбудил ту, что будить не следовало.

- Вы снова смеетесь! - возмутилась я. - Стойте...

Поискала глазами какой-нибудь платок, и, конечно, ничего не нашла. Сняла белую атласную перчатку и промокнула ею кровь. Нежная ткань тут же окрасилась яркими красными кляксами... Ни за что не отстирать...

Адам замер, настороженно ловя мои прикосновения, как-то требовательно и сердито вглядываясь в мое лицо. Отошел на шаг назад, отвернулся.

- Не надо.