Нам идти дальше

Но шумел он не в буквальном смысле этого слова. Наоборот, встав с места, Махновец начинал речь очень спокойным тоном и говорил длинно, скучно, поучающе. Это был крайне вежливый и хорошо воспитанный человек. Шум возникал как-то сам по себе из публики; оратора прерывали возмущенными возгласами, громким смехом, едкими репликами, что, впрочем, ничуть его не смущало. Сияя всем лицом и наивно глядя в бушующий зал, он продолжал говорить свое.

Он и еще делегат Мартынов представляли на съезде Заграничный союз русских социал-демократов, издававший журнал «Рабочее дело» — насквозь проникнутый «экономистским» духом. По названию журнала Махновца и Мартынова называли «рабочедельцами»; «Искра» вела с ними борьбу с первого года своего существования. Сейчас, попав на съезд, они старались дать бой «Искре».

Было ясно, что их поддержит и сестра Махновца — Лидия Петровна, тоже, как и ее брат, очень добродушная с виду женщина. Делегаты так часто потешались над выступлениями ее брата, что, когда он брал слово, чтобы предложить какую-нибудь поправку, она начинала ерзать на месте, краснела.

— Сядь, пожалуйста, — тихо просила она брата.

После короткого перерыва перед делегатами выступил Кольцов. От имени мандатной комиссии он доложил об итогах проверки мандатов на вчерашнем заседании комиссии. Когда он сообщил, что группа «Борьба» приглашена не будет, поднялся Левин — тот самый делегат, который запоздал.

Ефрем Яковлевич — так звали этого человека — был по специальности доктором. На юге России подпольщики знали его как одного из редакторов «Южного рабочего». Сидел он все утро рядом с Александровой, и та что-то нашептывала ему на ухо, пока Кольцов говорил.

— Вопрос о «Борьбе» для меня новый, — заявил Левин. — Как член Организационного комитета прошу перерыва на пять минут, чтобы переговорить с товарищами.

Владимир Ильич шумно вздохнул, с комическим выражением лица развел руками — мол, эта история с «Борьбой» в зубах навязла, ни в какие ворота не лезет, но будем терпеливы.

Собственно, раз идет съезд, функции Организационного комитета исчерпаны. Все же перерыв по просьбе Левина объявили.

— Пожалуйте к окошку! — закричала Александрова членам Организационного комитета. — Прошу сюда! Скорее, товарищи, времени мало!

Во всех углах зала образовались группки. Оживленно переговаривались, дымили папиросками, выходили в коридор.

Тем временем у окошка сгрудились шестеро членов Организационного комитета. Нельзя было отрицать, что эти люди немало сделали для подготовки съезда. Ездили по России, собирали комитеты, объясняли задачи съезда, вели нужную работу — и все в трудных условиях подполья. И сейчас они чувствовали себя как бы хозяевами съезда, не сознавая, что это хозяйское чувство еще живет в них лишь в силу инерции, что высшая инстанция партии теперь сам съезд, лишь он правомочен решать кого приглашать, кого не приглашать.

Стоял у окошка и Красиков. Он нервно покусывал свои усики и едко улыбался. Но молчал. Ему решительно не нравилось это скоропалительное «совещание» у окошка.

— Хотя съезд уже идет, — начал Левин, — но вопрос о группе «Борьба» еще можно решить. Я за приглашение этой группы. Все-таки это социал-демократы, а не люди с улицы, так сказать.

Александрова тут же подхватила:

— Давайте голосовать, товарищи. Кто — за?

— Позвольте, — запротестовал Красиков. — Вопрос давно решен, и я решительно против «стоячих» заседаний у окошка!

— А я за, — сказала Александрова, сразу бледнея от ярости. — И довольно вам командовать!

— Это я командую, мадам? Чем кумушек считать…

У окошка поднялся шум. Красиков решительно возражал против приглашения «Борьбы». Все же с Александровой и Левиным согласились.

Вот тут, после перерыва, и закипели страсти. Когда объявили, что Организационный комитет требует приглашения «Борьбы», разыгралась буря. Одни стояли за приглашение, другие против.

Весь день съезд разбирался в этом деле.

Несколько раз в тот день поднимался с места Владимир Ильич. К нему внимательно приглядывались особенно те, кто до сих пор его мало знал. Речи его были коротки, держался он спокойно, но в каждом слове чувствовалась кровная заинтересованность в успехе дела, ради которого собрался съезд.

Ведь так трудно было его собрать! Зачем же с первых минут осложнять работу съезда?

Три интеллигента-литератора, пока ничего не сделавших для партии, образовали эмигрантскую группу «Борьба», которая за время своего существования, пожалуй, только увеличивала разброд, только усиливала своевольные нравы Запорожской Сечи в рядах российской социал-демократии. Зачем звать на съезд представителя этой группы? Основные течения в русском социал-демократическом движении достаточно хорошо и полно представлены здесь.

Эпизод с приглашением «Борьбы», однако, сам по себе весьма показателен. О чем он говорит?