Нам нужно поговорить о Кевине

Удовольствие, которое доставлял мне девиз твоего отца – «Материалы – это все», – было не совсем связано именно с ним. До определенной степени я понимала ценность людей, которые сами что-то делали, и делали высококлассно: Герб и Глэдис построили собственный дом, сами коптили лосося и варили пиво. Но я никогда не встречала людей, которые жили бы, будучи настолько ограниченными лишь тремя измерениями. Я видела твоего отца взволнованным и проявляющим интерес лишь в тех случаях, когда он смотрел на сделанную из клена каминную полку или пробовал стаут[129] с шапкой пены в кружке. Думаю, он превозносил прежде всего неизменное физическое совершенство; посидеть у камина и выпить пива – это уже вторично. Твоя мать готовила, смешивая ингредиенты с химической точностью, и когда мы приезжали к ним в гости, питались мы хорошо. Ее малиновый пирог, украшенный сверху меренгой, выглядел словно картинка, вырезанная из журнала, и по этому поводу у меня вновь возникало впечатление, что целью было не наслаждение вкусом, а сам пирог как объект, поэтому резать ее творение и поедать его казалось актом вандализма. (Насколько же красноречив тот факт, что твоя тощая как скелет мать – отличный повар, у которого отсутствует аппетит.) То, как механически она готовила еду, производило впечатление конвейера. Я всегда испытывала некоторое облегчение, когда мы уезжали от твоих родителей; а они были так добры ко мне – пусть лишь в материальных проявлениях, – что я чувствовала себя неучтивой.

И все же в их доме все было натерто до такого зеркального блеска, чтобы помочь скрыть тот факт, что под этим блеском больше ничего нет. Они не читали; у них было немного книг и подборка энциклопедий (их переплеты бордового цвета делали более теплой обстановку гостиной). Однако единственными томами, напечатанными на хорошей бумаге, были инструкции к технике, руководства из серии «Сделай сам», кулинарные книги и потрепанный двухтомник «Как работают вещи»[130]. Твои родители не понимали, зачем кому-то нужно разыскивать фильм, который плохо кончается, или покупать некрасивую картину. У них был великолепный проигрыватель с колонками по тысяче долларов за штуку, но к нему прилагалась лишь горстка дисков с легкой музыкой и лучшими хитами типа «Величайшие классические произведения» и «Шедевры оперы». Можно было бы подумать, что им просто лень слушать что-то еще, но для меня это выглядело скорее чем-то беспомощным: они не знали, для чего вообще нужна музыка.

В отношении твоей семьи это можно было сказать обо всей жизни вообще: они не знали, для чего она нужна. Они – энтузиасты механики жизни: они знают, как сделать так, чтобы ее шестеренки сцеплялись между собой, но при этом полагают, что строят это приспособление ради него самого – словно безделушку, которая стоит на журнальном столике, и ее металлические шарики, пощелкивая, бесполезно качаются туда-сюда, пока сила трения не прекратит их движение. Твой отец был глубоко недоволен, когда строительство их дома окончилось, и не потому, что в доме что-то было не так, а потому, что все было идеально. Душ с распылителем высокого давления и герметичная душевая кабина из стекла были установлены безупречно, и в тот момент, когда твой отец прошагал к своему великолепному проигрывателю, чтобы поставить в него типично безликую подборку «Лучших хитов» на CD, я легко могла бы себе представить, как он выбегает во двор и валяется в грязи, чтобы обеспечить этой душевой кабине разумные основания для существования. Если уж об этом зашла речь, то дом твоих родителей настолько опрятный, сверкающий и чистый, настолько хорошо оборудован разнообразными штуковинами, которые месят тесто, нарезают овощи соломкой, размораживают еду и разрезают вдоль булочки, что ему как будто и не нужны его обитатели. Наоборот, его рыгающие, испражняющиеся и расплескивающие кофе жильцы – это единственные островки неопрятности в биосфере, которая в остальном является безупречной и самодостаточной.

Конечно, обо всем этом мы говорили, когда гостили у них – говорили исчерпывающе много, потому что, переев и будучи в сорока минутах езды от ближайшего кинотеатра, мы развлечения ради занимались препарированием твоих родителей. Суть в том, что, когда Кевин… в тот четверг… словом, они не были к этому готовы. Они не купили заранее какой-нибудь нужный прибор типа удалителя семян из малины немецкого производства, чтобы этот прибор мог переработать такой поворот событий и придать ему какой-то смысл. Совершенный Кевином поступок не был рациональным. От него не стал тише работать какой-нибудь двигатель, не стала более эффективной система блоков; на нем нельзя было сварить пиво или закоптить лосося. Этот поступок не делал числовых выкладок – в материальном смысле он был идиотским.