Нам нужно поговорить о Кевине

В какой-то неопределенный момент в 90-е такое количество тикового дерева в доме станет считаться старомодным. Нам до этого еще нужно было дожить, но я уже тогда это предчувствовала.

Ты продемонстрировал мне встроенную тиковую корзину для белья, которая также служила скамьей; к ее крышке сверху крепилась подушка в виде желтого смайла. Ты открыл двери шкафа, которые раздвигались на роликовых направляющих. Все движущиеся части в доме были бесшумными, поверхности – гладкими. На дверцах шкафов не имелось ручек, на деревянных поверхностях – никаких внешних элементов. У ящиков были только углубления мягких очертаний. Шкафы в кухне открывались и закрывались легким нажатием. Франклин, весь дом словно сидел на антидепрессантах.

Через раздвижные стеклянные двери ты повел меня на веранду. Я подумала: у меня веранда. Я никогда не крикну: «Я на крыльце!»; только – «Я на веранде!». Я сказала себе, что это всего лишь слово. И все же эта площадка требовала барбекю с соседями, а я не особо это люблю. Стейки из рыбы-меча могут подгореть, хотя минуту назад они были сырыми, и я стану из-за этого переживать.

Дорогой, я знаю, что проявляю неблагодарность. Ты ведь так старательно его искал, взяв на себя труд найти нам дом с той же серьезностью, с которой искал место для съемок рекламы «Жиллет». Сейчас я лучше знакома с нехваткой недвижимости в этом районе, поэтому верю, что все остальные дома, которые ты посмотрел, были просто ужасны. Этот дом ужасным не был. Строившие его не ограничивали себя в расходах. (Горе тем, кто не ограничивает себя в расходах. Мне ли об этом не знать: именно такие путешественники презирают мои путеводители за отпуска, проведенные «за рубежом» с таким комфортом, что их можно считать опытом клинической смерти.) Дерево в нем было ценных пород, краны позолоченные. Прежние владельцы заказывали все это в соответствии со своими взыскательными вкусами. Ты купил нам Дом Мечты какой-то другой семьи.

Я представила себе эту картину. Трудолюбивая пара прокладывает себе путь наверх, начав с дешевого съемного жилья, затем сменив череду обычных двухуровневых квартир, а потом на них наконец сваливается наследство, или случается повышение активности на рынке, или происходит продвижение по службе. И вот наконец они могут позволить себе построить с нуля Дом Сокровенной Мечты. Пара склоняется над чертежами проекта, взвешенно решает, куда спрятать каждый шкаф и как оформить плавный переход между гостиной и спальней (при помощи ДВЕРИ, хочется завопить мне, но уже слишком поздно для моих отсталых советов). Все эти инновационные углы так динамично выглядят на бумаге. Даже подстриженные кусты – на бумаге они высотой в четверть дюйма – выглядят прекрасно.

Но у меня есть теория относительно Домов Мечты. Не зря ведь слово «причуда» имеет два значения: не только «что-то своеобразное и оригинальное», но и «чудачество, странный каприз». Потому что я ни разу не видела Дом Мечты, который был бы удачным. Так же, как и в нашем случае, иногда они почти удаются, хотя так же часто встречаются и абсолютные катастрофы. Частично проблема состоит в том, что, сколько бы денег вы ни истратили на дубовые плинтусы, в других аспектах дом без истории неизменно останется дешевым. В остальном же беда кроется в природе самой красоты – это качество удивительно неуловимо, и его редко можно просто взять и купить. Сталкиваясь со слишком большими усилиями, красота убегает. Она становится вознаграждением за непроизвольность, она соблаговоляет появиться лишь по собственной прихоти, случайно. За время своих путешествий я стала поклонницей искусства повседневности: луч света на стене полуразрушенной оружейной фабрики 1914 года постройки; старый рекламный щит, многочисленные слои на котором стерлись и превратились в коллаж-пентименто[127] из рекламы кока-колы, «Шевроле» и крема для бритья; дешевые пансионы, в которых потертые подушки на диванах случайно подобрались таким образом, что теперь идеально подходят друг к другу; выбеленные солнцем занавески, трепещущие на ветру.

И вот потому эти хоромы в Гладстоне потом превратятся – балка за балкой – в разъедающее душу разочарование. Потому ли, что строители срезали углы, или архитектор позволял себе вольно обращаться с этими доскональными планами? Нет-нет. Весь этот проект мечты был неукоснительно реализован, вплоть до мучительно пустых кухонных шкафов. Этот мавзолей на променаде Палисейд вышел в точности таким, каким задумали его создатели, и именно поэтому он производил такое гнетущее впечатление.