Нам нужно поговорить о Кевине

– Госпожа Качадурян, – расспрашивал меня Харви, когда я сидела на месте для дачи свидетельских показаний, – существовало ли в вашем доме правило, что ребенку нельзя играть с игрушечным оружием?

– В общем-то да.

– И вы контролировали просмотр телепрограмм и фильмов?

– Мы старались не позволять Кевину смотреть программы, в которых слишком много насилия или есть недвусмысленный сексуальный подтекст, особенно когда он был маленьким. К несчастью, это означало, что мой муж не мог смотреть большинство своих любимых передач. И нам пришлось сделать одно исключение.

– Какое именно? – В его голосе снова слышится раздражение: я говорю не по плану.

– Телеканал «История»[134]. – В зале суда раздалось хихиканье: я играла для галерки.

– То есть, – продолжил Харви сквозь зубы, – вы приложили все усилия, чтобы ваш сын не был окружен огрубляющим влиянием, верно?

– Да, в своем доме, – ответила я. – Это всего шесть акров планеты. И даже там я не была защищена от огрубляющего влияния, которое Кевин оказывал на меня.

Харви замолчал, чтобы перевести дух. Я поняла, что какой-то специалист по альтернативной медицине обучил его дыхательной технике.

– Иными словами, вы не могли контролировать, с чем играл Кевин или какие программы он смотрел, когда ходил в гости к другим детям.

– Честно говоря, другие дети редко приглашали его в гости больше одного раза.

Вмешалась судья:

– Госпожа Качадурян, пожалуйста, ответьте на поставленный вопрос.

– Ну, полагаю, да, – вяло подчинилась я: мне становилось скучно.

– А что с Интернетом? – продолжил Харви. – Была ли вашему сыну предоставлена полная свобода действий, чтобы он мог заходить на любые сайты, включая, скажем, порнографические и пропагандирующие насилие и жестокость?

– Мы установили родительский контроль со всеми атрибутами, но Кевин взломал его за один день.

Я пренебрежительно махнула рукой. Харви предупреждал меня, что я ничем не должна показывать свое несерьезное отношение к слушаниям, и этот жест продемонстрировал мое упрямство. Но гораздо большей проблемой для меня оказалось проявлять внимание к происходящему. Когда я возвращалась за стол защиты, мои веки опускались на глаза, голова клонилась набок. И пусть лишь для того, чтобы разбудить саму себя, я добавила неуместный комментарий, от которого судья – чопорная, суровая женщина, чем-то напоминавшая мне доктора Райнштейн – советовала мне воздержаться.

– Видите ли, – продолжала я, – к тому времени, как ему исполнилось одиннадцать или двенадцать лет, было уже слишком поздно. Все эти правила об отсутствии игрушечного оружия дома, компьютерные кодировки… Дети живут в том же мире, что и мы. Обманываться, думая, что мы можем защитить их от этого мира, – это не просто наивность, это тщеславие. Нам хочется иметь возможность говорить самим себе, что мы такие хорошие родители, что мы делаем все возможное. Если бы я могла начать все сначала, я позволила бы Кевину играть, с чем он пожелает; ему мало что нравилось. И я бы отказалась от правил касательно телевизора и от цензуры фильмов. Все это лишь заставляло нас выглядеть глупо. Это лишь подчеркивало наше бессилие и вызывало его презрение.

Хотя в юридическом смысле мне позволили произнести монолог, мысленно я его прервала. Сейчас я не ограничена нетерпением юристов, поэтому позволь мне развить эту тему.

Презрение Кевина было вызвано не нашей родительской неспособностью защитить его от Большого Злого Мира, как можно было заключить из моих слов. Нет, для Кевина несерьезной выглядела сама суть наших запретов, а не их неэффективность. Секс? Он пользовался им, когда обнаружил, что я этого боюсь – ну, или боюсь этого именно в нем, – но вообще данная тема была ему скучна. Не обижайся; мы с тобой получали друг от друга большое удовольствие, но секс – это и в самом деле скучно. Это как в детском наборе инструментов, который Кевин с презрением отверг, когда был малышом: круглый колышек подходит к круглому отверстию. Секрет в том, что никакого секрета в этом нет. На самом деле обычный перепихон в старшей школе, где он учился, был настолько общепринятым и будничным делом, что я сомневаюсь в том, что эта тема сильно его возбуждала. Сменяющие друг друга круглые отверстия обеспечивали лишь кратковременную новизну, и он наверняка сразу просек ее иллюзорность.

А в том, что касается насилия, секрет больше похож на дешевый трюк.