Нанкин-род

Зашевелившиеся ряды с напряженным вниманием уставились на руку докладчика, словно в ее тонком дупле скрывалось злополучное гнездо.

– Русские, – патетически продолжал Рейнель, – не вполне европейская раса. В расовом и культурном отношении они представляют любопытный тип с значительным азиатским уклоном. «Нас разбили в Европе, – сказали они себе, – перенесемся в более родственную обстановку. Будем распахивать поля, близкие нам по духу. Пойдем по путям, проторенным еще при царях, к берегам Тихого и Индийского океанов!» И вот они в Китае, открывающем, благодаря своему хаосу, блестящие возможности для коммунизма.

Рейнель понизил голос до зловещего шопота.

– Они забрались в Кантон, открыли школы в Пекине, разослали своих агентов во все порты Китая. Они проникли в Шанхай, наводнили его прокламациями… Посадили в университеты коммунистических профессоров, развращают студентов, заставляя их отказываться от великих китайских традиций… На каждой фабрике они учредили тайную, заговорщическую организацию. Они натравливают на нас кули…

Публика нервно заерзала.

– Не ограничившись городами, они устремились в деревни, разлившись по Китаю красным наводнением.

Лицо Рейнеля приняло глубокомысленное выражение.

– И еще находятся люди, не верящие в успехи коммунизма в Китае, утверждающие, что консерватизм китайских крестьян и вековые традиции – надежная защита против коммунизма! Это не довод! Зубы дракона посеяны по всему Китаю, и уже зреют всходы грядущих катастроф.

Рейнель протянул к публике скрюченные пальцы, как бы демонстрируя зловещий посев.

– Думаете ли вы, леди и джентльмены, бороться с надвигающейся бедой? Тревожит ли вас сознание, что ваша цивилизация может быть уничтожена?! Удручает ли вас вымирание славных китайских обычаев?!

Сделав паузу, он начал забрасывать зал словами.

– Мы собрались сюда, чтобы поразмыслить над способами защиты старой цивилизации, организовать отпор врагу всех народов – русской революции. Мы не только должны подумать о защите, мы должны также изыскать способы двинуть по старой дороге остановившуюся колесницу прогресса. Величайшее наше зло – апатия. Мы должны побороть это зло. Мы должны освободить себя и Китай от большевизма!

Рейнель сошел с трибуны под громкие аплодисменты. Он рассеянно погладил лоб, сложил брошюры и, откинувшись на спинку стула, усталой улыбкой встречал одобрение зала.

Непривычное умственное напряжение облагородило его приторное лицо.

«Если бы у него было больше денег, его можно было бы назвать интересным», – подумала Айя, облизывая пробку, слезящуюся духами.

Спарк страдал. Его соседка с наклеенными бровями пахла, как нагретый резиновый макинтош.

Покрытые инеем виски Ворда поднялись над столом.

– Леди и джентльмены! Вы очень красноречиво выразили одобрение блестящей характеристике коммунизма, сделанной мистером Рейнель. Я очень доволен, что он говорил так долго и высказал многое из того, что я предполагал сказать сам, конечно, не так блестяще, как сделал это наш дорогой адвокат.

– Группа шанхайских дельцов всех национальностей, – продолжал он, переходя к делу, – решила положить конец красной пропаганде. Наша Лига открывает запись волонтеров обоего пола. Должен порадовать: уже много крупных торгово-промышленных и финансовых предприятий обещали Лиге значительную поддержку! Успех нашего сегодняшнего митинга окрыляет нас! Тот факт, что я вижу перед собой много очаровательных женщин, пожертвовавших ради общественных нужд своими привычками, еще более подкрепляет веру в наши успехи. Напрасно нас упрекают в изнеженности! Мы не против отдыха и забав всякого рода, но мы сумеем сочетать их с политической активностью. Нашим девизом должно стать: «Сначала политика, потом развлечения».

Польщенные женщины устроили Ворду овацию. Они с гордостью почувствовали, что взоры гибнущей цивилизации с надеждой устремлены на них.

«Какой он чудный! – нервничала каблуками Айя. – В его автомобиле я готова на всякий подвиг!»

– С сегодняшнего дня Лига выходит на широкую дорогу. Я не сомневаюсь, что большинство присутствующих будет ее членами. Наши единомышленники разбросаны по всему свету. Цивилизация мобилизует лучших своих детей. Попросим австралийского журналиста, мистера Спарка, присоединить свой голос к нашим речам…

Спарк без сожаления расстался с прорезиненной соседкой и понес на трибуну широко раскинутые плечи.

Вот показалась его голова, похожая на сноп спелой пшеницы, и правая рука скакнула вверх, как бы подбрасывая монету.

– Я боюсь, что не оправдаю надежд, возложенных на меня любезным председателем. Мой взгляд на цивилизацию не имеет ничего общего с тем, что я здесь слышал. Мы, австралийцы, ценим труд и считаем его единственной основой жизни. Только тот, кто трудится, должен благоденствовать. Европейская цивилизация заменила труд изворотливостью. Эту изворотливость она перенесла в колонии, заставляя других работать на себя. Но обман, удавшийся сегодня, завтра становится видимым!

Стулья дрогнули, словно испытав подземный толчок. Большинство лиц носило выражение растерянности.