Наперегонки со временем

Пять лет провел Даниил в Эрец Исраэле. Когда война кончилась, его освободили и отправили домой. В родном селе Мартинез почувствовал себя совершенно чужим. Его братья обрабатывали убогий участок земли отца и были не особенно рады его возвращению. Деньги, которые он отложил в плену, помогли ему: он женился на одной девушке из села, но устроиться в родной деревне ему так и не удалось. Тогда он вспомнил о стране евреев. Почему бы ему не поселиться среди евреев в одном из новых сел и вместе с ними осваивать пустыню в их стране?

Мартинез взял свою беременную жену, ребенка и то немногое, что у него было, и подался в Израиль. Как это ему удалось? Об этом он не хотел рассказать, но я и без того догадался, что он без особого труда просочился вместе с огромной волной сотен тысяч евреев, перед которыми Израиль распахнул свои ворота.

После долгих скитаний семья попала наконец в Неватим. Конечно же, он и во сне никогда не думал о поселении в рамках «мошавного движения», а представлял, что получит участок земли и на нем заработает себе на жизнь. Но «кооперация», «взаимопомощь», «Тнува», «Гамашбир», «поселенческий отдел» — все это ему никогда и не снилось. Мартинез уединился в своем дворе как волк в логове посреди социального леса, в котором он вдруг оказался.

Он посадил деревья вокруг блокона, деревья, которые по мнению специалистов ни за что не примутся на этой почве, поливал свои грядки по системе, принятой в Сицилии, а овощи, которые выращивал, продавал на рынке в Беер-Шеве. Свою жену Марию держал взаперти, по обычаю его родины, а трое детей — тем временем в добрый час родился уже здесь еще один ребенок — тоже почти не выходили за пределы участка. Так и жил себе Мартинез, как некий Рабинзон Крузо на острове, созданном им в Неватиме.

Он видел, как приехали и уехали венгерские и румынские евреи, но так и не понял — зачем они приехали и почему уезжают. И не только это было для него непонятно. Теперь, когда я рассказал ему, что скоро приедут сюда «евреи из Индии», он нисколько не удивился, а только попросил меня, чтобы его не прогнали и дали жить спокойно. Не надо было проходить курс социальной психологии, чтобы понять — взаимоотношения между сицилийским крестьянином и кочинскими евреями не будут самыми идеальными.

Я вернулся в центр деревни и поинтересовался судьбой общественного имущества, которое осталось в деревне. Со слов поселенцев выяснилось, что из всего имущества остался лишь один грузовик марки Джи-Эм-Си. Все остальное либо разбазарили, либо возвратили на склад Сохнута. Техническое состояние грузовика было весьма плачевным.

Вернувшись в Беер-Шеву, я вместе с Моней принялся составлять новую смету расходов для Неватим. Я просил следующее: средства для реставрации грузовика либо для приобретения нового, средства для проведения подготовительных сельскохозяйственных работ; временную работу поселенцам — либо в сельском хозяйстве по соседству, либо на общественных работах; новые кредиты для кооперативного магазина. Я описал Моне санитарное состояние деревни и требовал, чтобы немедленно были построены уборные с глубокими выгребными ямами во дворах. После того как я насмотрелся на кучи нечистот во дворах, этот вопрос меня особенно беспокоил.

Из Беер-Шевы я отправился в отдел иммиграции в Иерусалим. Там выяснилось, что первая большая группа кочинских евреев должна прибыть через неделю самолетом из Индии в Лод; оттуда их перевезут в лагерь Шаар Гаалия около Хайфы, где желательно держать их как можно меньше. Таким образом, я оказался в цейтноте, а работы, между тем, было по горло.

Тревожила меня и проблема языка. Представители, побывавшие в Кочине, сказали мне, что тамошние евреи почти не знают английского. Я бросился на поиски кочинских евреев, которые уже, так сказать, старожилы в стране и знают иврит, узнал, что года два или три тому назад из Кочина приехало несколько юношей, которые находятся теперь либо в учреждениях «Алият ноар», либо в кибуцах, и решил повидаться с ними.

В мое тель-авивское бюро прибыло трое: Нисим Элиягу, Нисим Нисим и Абрам Абрам. Им было лет по восемнадцать — трое юношей, не похожих друг на друга ни внешне, ни по характеру.

Нисим Элиягу — маленького роста и страшно худой, прямо кожа да кости. Казалось, что его ветром качает. Цвет лица смуглый, нос острый, глаза черные, как угольки, полные жизни и подвижные, как кролики в клетке.

Нисим Нисим — тоже небольшого роста, но покрепче, чем Нисим Элиягу. Цвет кожи оливковый, красивое круглое лицо, миндалевидные глаза, спокойные и немного грустные. Волосы седеющие, явление довольно частое среди кочинских евреев: юноши выглядят старше своих лет.

Абрам Абрам — ростом выше, широкоплечий, атлетического сложения. Лицо малайского типа, волосы гладкие, прямые, жесткие и блестящие. В нем не было ничего, что указывало бы на его еврейское происхождение.