Наперегонки со временем

— Так мы жить не будем, — сказал я, — и так продолжаться не может. Сам Бен-Ами не стал бы вести себя так.

Наутро шоферы снова начали подбирать тремпистов на дорогах Лахиша.

Глава 23. «ДИКИЙ ЗАПАД»

Еще до того, как возник округ Лахиш, в стране повеяло духом какого-то беспокойства, стремлением к великим делам, тоской молодого поколения по «новым подвигам», по чему-то «из ряда вон выходящему». По-видимому, это вечно повторяющееся естественное явление, которое превращает бунт против устоявшегося в моду. Переезд Бен-Гуриона, «старика», в Сде-Бокер дал этим чувствам новый толчок: вот, дескать, «старик» ушел в Сде-Бокер, а мы что? Поэтому-то и шли так охотно люди из мошавов и кибуцов на помощь поселениям иммигрантов, и отсюда и возникли эксперименты израильской молодежи создавать поселения «необычного» типа.

Когда мы начали свою работу в районе, мы застали там несколько таких молодежных «ячеек», которые кружили вокруг Бен-Гуриона и близких к нему деятелей. Последние пришли ко мне и сказали: «Вот посмотри, мы целыми месяцами бьемся с этой молодежью, не признающей никаких существующих поселенческих рамок. Возьмись ты за них и сделай что-нибудь».

Эти «ячейки» доставили нам немало хлопот и неприятностей. Были среди них парни и девушки всяких разрядов и категорий. Выходцы из старых мошавов Шарона, которым просто надоела провинциальная скука родных мест. Они вели «салонный» образ жизни и так и не пристали ни к одному из организованных молодежных движений, ведущих в кибуц или в мошав. Теперь им захотелось «сделать что-нибудь».

Были среди них и чудаки из крупных городов, которые искали себе отдушину от всевозможных комплексов. Трудно было определить точно их численность, а также степень серьезности их стремлений.

Мы собрали конференцию всех «ячеек» в Народном доме Ашкелона. Пригласили на конференцию Бен-Гуриона и Эшкола. Моше Даян, который был тогда начальником генерального штаба, также явился на конференцию. Вожди произносили речи о важности заселения страны и халуцианства, а я встал у огромной карты округа, повешенной на сцене, и рассказал им о том, что мы собираемся делать в районе. После конференции мы провели множество бесед с представителями всевозможных и самых странных «ячеек».

Эти беседы происходили в большинстве случаев так.

— Сколько вас в группе?

— Да человек тридцать.

— Сколько мужчин и сколько женщин?

— Двадцать парней и десять девушек.

— А откуда сами?

— Из Кфар-Сабы и окрестностей.

— Какого же типа поселения вам бы хотелось создавать в районе?

На это они обычно отвечали вопросом:

— А вы какие села собираетесь создать?

— Мошавы для новых иммигрантов, молодежные мошавы, кооперативные мошавы и кибуцы, конечно, — отвечали мы.

— И это все? — следовала реакция. — Да ведь это же совершенно обыкновенные типы сел. А мы думали, что вы тут затеваете что-нибудь действительно новое.

— А что, по-вашему, означает «что-нибудь действительно новое»?

— Мы имеем в виду что-нибудь городское.

— Городское? — говорили мы. — Очень хорошо. Мы собираемся построить в центре округа новый город.

Давайте, будьте первыми его строителями.

— А что это будет за город? — спрашивали они.

— Что за город? Город как все города. Сначала маленький, а потом вырастет в крупный. Это, конечно, в большой степени зависит от его первых жителей.

— Но мы не хотим просто город, — возражали они. — Мы хотим чтобы был город, но с деревенским характером, или вернее, село с городским характером; что-нибудь сельскохозяйственное, где была бы, однако, и промышленность, или что-нибудь промышленное с сельскохозяйственным дополнением. Мы ищем также что-либо общее, но не кибуцовское: чтобы в нем было что-нибудь от кооперации мошавов, но не мошав и не кооперативный мошав; что-нибудь такое, где мы могли бы жить жизнью израильской молодежи, но в то же время помогать новоприбывшим иммигрантам; что-нибудь такое, где мы могли бы жить отдельно, но в то же время сообща…

И так далее, и тому подобное.

Мы предложили всем этим «ячейкам» объединиться и прийти к нам в подготовительный лагерь, который мы построим для них в районе. И мы построили несколько десятков бараков на ферме Ибим, расположенной в юго-западной части округа, и пригласили «ячейки» прийти и работать там. Из сотен членов этих «ячеек» пришли всего несколько десятков парней и девушек. Они работали там в условиях, подобных существующим в Нахал. Текучесть в Ибиме была немалая, и не меньший отсев. Наконец выкристаллизовалась группа в два с лишним десятка человек, которая решила: создадим кооперативный мошав.

Мы связали их с «Движением коллективных мошавов», и в конце концов они построили в самом сердце округа коллективный мошав Нир-Хен. На их долю тоже выпало немало трудностей, и только небольшая горстка осталась в Нир-Хене, который превратился со временем в «простой», «обыкновенный» мошав, где впоследствии селились обыкновенные евреи.

Спустя некоторое время мы столкнулись с «частной инициативой» совершенно другого рода.