Наперекор всему

За время своей службы Баташов насмотрелся на самых разных военных руководителей и в конце концов пришел к неутешительному выводу, что управляют страной, армией и флотом не лучшие представители общества. Но только на войне он понял, откуда берутся такие безликие типы. Поставив себе целью во что бы то ни стало вскарабкаться на вершину власти, такой военный, правдами и неправдами попав в академию, бессмысленно зубрил, изучая главным образом не науку побеждать, а секрет профессорских «коньков», на которых он выезжал на экзаменах благополучно. Из академии он в строй, конечно, не желал идти, а всецело отдался канцелярской деятельности. Десяток-другой лет, проведенных в разных канцеляриях, штабах, управлениях, с кратковременными гастролированиями в строй – и вот вам уже бригадный командир. Никогда никем непосредственно не командовавший, ни солдат, ни офицеров не знающий, сильный только в бумагомарании и умении угадывать «веяния». Грянула война, и он – начальник дивизии. Ему вверяются тысячи человеческих жизней. К этому времени эгоизм и самомнение уже успели совершенно ослепить его. Ему совершенно известно, что он человек выдающийся, если он и допускает какие-нибудь сравнения с собою, то разве только с Наполеоном, и то потому, что тот был иностранец. Доморощенный Суворов еще под сомнением: «Пусть мне дают корпус, и я покажу им, что быть Суворовым не так уж трудно!» Бог дураков и бездарностей слышит его желание, ему дают корпус, и на поле брани выявляется новый Суворов, только наизнанку… Вот вам средний тип русского генерала. Есть и еще разновидность: отпрыски блестящих фамилий, для которых сам факт их рождения служит началом карьеры. Вероятно, эти господа немногочисленны, и поприще их деятельности главным образом придворно-административное, но, несмотря на это, они неимоверно сведущи во всех областях не только административной, но и военной жизни. Баташов прекрасно знал, что прозвище «князь Цусимский» адмирал Алексей Романов получил не за свои флотоводческие таланты, а за бездарность и казнокрадство, приведшее к гибели большей части российского флота, и что сменивший его на посту морского министра адмирал Григорович – администратор до мозга костей, с самого начала своей министерской карьеры занимал самую выгодную для карьеры пассивную позицию, поэтому во время войны был не востребован и большого авторитета во флоте не имел. Но, даже зная об этом, Баташов был несказанно возмущен преступным равнодушием адмирала Григоровича к судьбе морской крепости Александра III, которой он сам когда-то командовал, и особенно к судьбе двух недостроенных крейсеров, за которые казной было полновесно уплачено около пяти миллионов рублей. «Что это, обычное российское головотяпство или предательство?» – с этой настойчивой и беспокойной мыслью генерал задремал в мягком и располагающем к отдыху кресле. Ему приснился государь император в полевом полковничьем мундире, который фамильярно похлопав его по плечу, спросил:

– Вы умеете играть в солдатики?

– Нет, Ваше Величество, – ответил Баташов.

– А я люблю! Когда их много и с ними можно пошалить. – И император сделал широкий жест, от которого полчища оловянных солдатиков разом пали ниц.

– Я победил! – воскликнул царь. – Я победил!..

Раздались два тихих, три громких стука в дверь.

«Явно случилось что-то непредвиденное», – подумал генерал, стряхивая внезапно охватившую его дрему и поспешая к двери.

– Евгений Евграфович, мичман Сандомирский пропал, – с ходу огорошил Баташова штабс-капитан Свиньин, – одновременно пропали и штурманские карты с проходами в минных заграждениях. Мне только что сообщил об этом начальник контрразведки порта ротмистр Телегин.

– Неужели мы с тобой ошиблись? – удрученно промолвил генерал.

– Вы подумали, что Дмитрий со штурманскими картами подался к немцам? – возмутился Свиньин. – Да я даю голову на отсечение, что все это проделки Епанчина! Ведь недаром же шепнул мне Дима, что это страшный человек.

– Не горячись, – осадил Баташов штабс-капитана, – успокойся и головой своей не разбрасывайся, не колода, чай, она тебе еще пригодится… Давай размышлять без излишних эмоций. Это хорошо, что ты твердо уверен в невиновности своего друга. Но пока что факты говорят о другом…

– По рассказу ротмистра, вечером старший помощник «Баяна» решил проложить курс корабля на Ревель и затребовал к себе штурмана. В штурманском помещении нужных карт не оказалось. Кондуктор доложил, что последними туда заходили мичманы Епанчин и Сандомирский. Епанчин оказался в своей каюте, а Дмитрия до сих пор не могут найти. По показаниям Епанчина, они распрощались несколько часов назад и разошлись по своим каютам. По распоряжению старшего помощника, Епанчин до окончания расследования находится под арестом. Вот и все…

– Не отчаивайся, может быть, твой друг еще найдется, ведь крейсер – довольно вместительная посудина. А пока до утра располагайся здесь, у меня на диване. Утро вечера – мудренее!