Написано кровью моего сердца

— О боже, прошу прощения, что заставила вас ждать, миссис Уилкинс, — сказала я. — Входите, сейчас я приготовлю для него отвар из ивовой коры.

Капитан Леки нахмурился и кивком подозвал миссис Уилкинс. Она нервно глянула на меня, но позволила ему осмотреть малыша Питера.

— У него зуб режется, — сунув большой грязный палец в слюнявый рот мальчика, обвинительным тоном выдал Леки. — Нужно разрезать десну. — И он принялся рыться в карманах, где у него наверняка лежал исключительно антисанитарный скальпель или ланцет.

— Да, у него режется зуб, — согласилась я, высыпая ивовую кору в ступку. — Но еще у него воспалилось ухо, а зуб прорежется сам в течение суток.

Капитан с удивленным и негодующим видом повернулся ко мне.

— Вы мне возражаете?

— Ну да, — мирно сказала я. — Вы ошибаетесь. Вам нужно хорошенько посмотреть в его левое ухо. Оно…

— У меня, мадам, диплом медицинского колледжа Филадельфии!

— Поздравляю вас. — Я начинала сердиться. — И все же вы ошибаетесь.

Капитан онемел, а я пересыпала перетертую кору в марлю, завязала и положила в мешочек, а затем отдала его миссис Уилкинс. Сказала ей, как делать отвар и применять его и луковую припарку.

Миссис Уилкинс взяла мешочек осторожно, будто он мог взорваться, и, глянув на капитана Леки, ушла. Громкие, словно сирена, крики малыша Питера постепенно затихали вдали.

Я глубоко вздохнула и как можно любезней сказала:

— Доктор Леки, если вам нужны травы, у меня есть неплохой запас…

Он выпрямился, точно журавль перед лягушкой, и смерил меня пронзительным, враждебным взглядом.

— До свидания, мадам, — вежливо произнес он и ушел.

Я закатила глаза. На потолке сидело похожее на геккона существо и бесстрастно смотрело на меня.

— Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей[76], — сказала я ему. — Возьми на заметку.

Затем я отдернула входной полог и пригласила очередного пациента.

* * *

Пришлось поторапливаться, чтобы успеть на смотр. Быстро подколов волосы, я надела широкополую шляпу и поспешила на плац, где Джейми как раз начал проводить смотр. Стояла ужасная жара — я пробыла под солнцем всего несколько минут, а нос и щеки уже предупреждающе зудели.

Джейми серьезно кивнул мне и принялся расхаживать между солдатами. Он приветствовал их, здоровался с офицерами, задавал вопросы… За ним шли адъютанты и записывали, что нужно сделать.

Его адъютантами были: лейтенант Шнель, милый немецкий юноша лет девятнадцати из Филадельфии, и незнакомый полный джентльмен в мундире, по виду — ответственный за все отряды ополченцев. Я шла за ними, улыбаясь солдатам и зорко осматривая их на предмет скрытых признаков заболеваний, ран или привычек, которые могут помешать им сражаться. Впрочем, склонность к злоупотреблению выпивкой Джейми распознает и без меня.

Солдат было около трехсот, и большинство из них годились к службе в армии. Я все ходила между ними и кивала, но представляла при этом капитана Леки — будто бы он попал в опасную ситуацию и корчился от боли, я любезно избавляла его от мучений, и он униженно просил прощения за свое предосудительное поведение. Я выбирала между мушкетной пулей в его ягодице, перекручиванием яичка и чем-нибудь преходящим, но уродливым, наподобие паралича лицевого нерва, и вдруг заметила нечто странное.

Напротив меня стоял навытяжку мужчина, держа мушкет у груди и глядя прямо перед собой. Все по уставу, но из окружающих так больше никто не делал. Ополченцы — парни способные, просто они не видят смысла в подобных военных тонкостях. Я посмотрела на солдата и прошла было мимо, но оглянулась.

— Иисус твою Рузвельт Христос! — воскликнула я, и лишь по счастливой случайности Джейми не услышал меня — его отвлек гонец.

Я шагнула назад и заглянула под широкие поля поношенной шляпы. С изборожденного морщинами усталости лица на меня пристально и тревожно смотрел знакомый глаз.

— Черт бы тебя побрал, — хватая мужчину за рукав, шепнула я. — А ты-то что здесь делаешь?

— Если я скажу правду — ты не поверишь, — не шевельнувшись, шепнул он в ответ. — Иди дальше, моя дорогая.

И я пошла бы дальше — так сильно я удивилась, но мое внимание привлекла маленькая фигурка, скорчившаяся за колесом повозки.

— Жермен! — воскликнула я, и Джейми, широко распахнув глаза, обернулся.

Жермен на миг замер, а потом попытался сбежать, но не успел: лейтенант Шнель, оправдывая свою фамилию — «Быстрый», — кинулся сквозь ряды солдат и схватил Жермена за руку.

— Он ваш, сэр? — спросил лейтенант, с любопытством переводя взгляд с Джейми на Жермена и обратно.

— Да, — ответил Джейми тоном, от которого не у одного человека кровь в жилах стыла. — Какого черта…

— Я теперь ординарец! — гордо сказал Жермен, пытаясь высвободиться из хватки лейтенанта Шнеля. — Я должен быть здесь!

— Нет, не должен, — заверил его дед. — И что значит — ординарец? Чей ординарец?

Жермен посмотрел на Джона, потом, осознав ошибку, отвел взгляд, но поздно — Джейми шагнул к Джону и сорвал с его головы шляпу.