Напиши на линии горизонта (СИ)

Мираж приняла сидячее положение и взлохматила волосы, стараясь привести мысли в порядок. Девушка начала взбивать подушку, лишь бы занять чем-нибудь руки. На пол свалилась маленькая коробочка, перевязанная лентой. Девушка грустно усмехнулась: об этой вещице она уже успела позабыть. Снова. Она подняла коробку с пола и покрутила в руках, внутри что-то звякнуло.

Открывать её и рассматривать содержимое сейчас не было никакого желания. Для подобного прилива ностальгии нужно приятное расположение духа, а не заплаканное лицо. Поэтому коробочка отправилась обратно под подушку, а Мираж, заметив одиноко лежащую на тумбочке сигарету, закурила. Теперь спать совсем не хотелось.

Стены вслушивались.

Комментарий к 7. Стены.

Очень хотелось бы узнать ваше мнение по поводу новой главы. Не пожалейте скромного отзыва)

========== 8. Свист. Вечера в обители мертвецов ==========

«Навсегда ничего не бывает»

Л.Н.Толстой «Война и мир»

Могильные стены давили. Из раза в раз они не меняются, из года в год остаются такими же однотонно-белыми и это… угнетает. Я никогда не понимал, почему Рыжий так любит это место. С самого попадания в Дом я провёл здесь достаточно времени, но никогда не считал Могильник чем-то успокаивающим. Это место ассоциировалось у меня с постоянной болью, окутывающей тебя цепкими паучьими лапками, кривой улыбкой Волка и перепуганными глазами Смерти. Это место мне не нравилось.

Что потолок, что стены — палата была одинаковой, и даже распахнутые шторы, впускающие уличную серость, не помогали. Уныло. Хотелось распахнуть форточку и закурить, вот только ни Стервятник, ни кто-нибудь из тех, кто меня сюда притащил, не додумались захватить пачечку сигарет и припрятать их мне под матрас. Да и в соседних палатах не было никого, кто дал бы прикурить. К тому же, спина всё ещё болела, так что больше двух шагов я не смогу сделать даже с костылём. Оставалось только сидеть и выворачивать шею, стараясь заглянуть в окно. Вдалеке виднелись Расчёски. Я и сам не заметил, как начал насвистывать себе под нос. Старые привычки никуда не исчезают.

Я почти задремал, когда раздался тихий неуверенный стук. Дверь в палату открылась. К моему удивлению, немного нервно оглядываясь по сторонам, словно опасаясь того, что здесь может быть кто-то, помимо меня самого, в комнату въехал Курильщик. Слегка растрёпанный и с огромными мешками под глазами, он всё равно искренне улыбнулся, когда увидел меня. Впервые за долгое время я улыбнулся в ответ.

Курильщик подъехал достаточно близко, положил на тумбу небольшой пакетик с двумя апельсинами (где он их только достал?), а потом уставился в сцепленные на коленях ладони. Мы долго молчали.

Самым обидным в нашем молчании было то, что я мог много всего рассказать. Я был готов пересказать Курильщику все пять лет на Изнанке, рассказать про Лизу, которая осталась там, поведать о том, что снова не могу перепрыгнуть и завершить тем, что у меня снова начала болеть спина. Но Курильщик бы не поверил. Не поверил бы ни в Изнанку, ни в Лизу, и только покрутил бы пальцем у виска, уезжая. Он мог бы поверить, разве что, только в больную спину, но мне это было не нужно. Это и расстраивало.

— Ну, как ты тут? — неуверенно спрашивает Курильщик, решаясь, наконец, поднять на меня глаза. Тут уж мне становится непонятно, хочется расплакаться от этого примитивного вопроса или рассмеяться. Но всё равно нахожу в себе силы ответить:

— Как видишь… сижу. На самом деле, тут так тошно, даже сигарет нет. Прикурить не найдётся? — доверительно наклоняюсь к Курильщику и последнюю фразу говорю практически шепотом. Потому что я точно уверен — у него есть. Просто не может не быть.

Он снова пугливо озирается, словно боится, что нас поймают и отведут к Акуле, который упрячет нас в Изолятор, а потом практически незаметно кивает. Я хватаюсь за свою сигарету, как астматик за ингалятор, и пока Курильщик неторопливо закуривает, я выкуриваю уже половину. Курим мы, надо сказать, тоже молча.

Но эту тишину нельзя назвать неприятной. Это скорее та тишина, которая говорит намного больше любых других слов. Тишина уютная. на мгновение в моей голове мелькнула мысль о том, что Курильщик единственный во всём Доме человек, с которым у меня такая тишина.

— Ты же знаешь о том, что произошло с Помпеем? — от его вопроса рука дергается, практически незаметно, но пепел всё равно хлопьями сыпется на больничное одеяло.

— Конечно знаю. Такие вещи тут разлетаются быстро. Не без помощи Логов, конечно.

Не могу не заметить, как от одного упоминания о Бандерлогах Курильщик сглатывает, практически незаметно, скорее по привычке, съёживается, а потом начинает пялиться в окно, хмурясь. Это не удивительно. Налёты на Фазанов никогда не были для меня секретом, а Курильщик ведь раньше был одним из них. Постоянно об этом забываю. А что касается Логов… Первое время Лэри и Конь даже настоятельно приглашали меня в свою шайку. Правда, я отказался, о чём до сих пор ничуть не жалею.