Напиши обо мне роман

— Да, — сказал Роман, криво усмехнувшись. — Конечно, шучу. Но что ты почувствовала в этот момент?

Я медленно выдохнула, чувствуя, как сердце снова начинает биться.

— Ужас.

— Да? — он, кажется, огорчился. — Правда? Жаль...

— Ром, все, давай заканчивать эти игры.

Я скатилась с него на кровать и подложила подушку под голову. Он тут же закинул на меня руку и ногу и снова коснулся губами обнаженного плеча.

— Какие игры? Это я про имущество пошутил. А что буду любить вечно — чистая правда.

Я поморщилась:

— Знаешь, сколько раз я слышала про вечную любовь? Это в девятнадцать можно морочить голову такой ерундой. А у меня, знаешь, есть опыт. «Ах, я буду любить тебя всегда, мы навечно останемся близкими людьми!» но стоит на пару месяцев оставить и не подкармливать вниманием, и все проходит. Ну за полгода в крайнем случае.

— Фигасе у тебя были истории…

— Не без участия альтернативных дам. Вот и найди себе юную дурочку, нежную и красивую. Хочешь — люби, хочешь — трахай…

Я вдохнула через силу, потому что воздух в легких кончился, а мой организм, кажется, решил, что дышать он больше не собирается, справляйся теперь сама. Если еще и сердце будет биться только по прямому приказу, жить станет сложно.

— А ты?

— А со мной дружи.

— Не хочу дружить. Хочу всю тебя. 

Господи, посмотрите на нее. Женщина за тридцать с жиром на жопе, обвисшими сиськами, пухлыми щечками, близорукостью и оттопыренными ушами капризно ноет, что не хочет замуж за красивого миллионера. Меня и в книгах-то за это шпыняют, в жизни вообще убили бы.

Если бы узнали.

Все, кроме Крис, и моей фемтусовки.

— Ром… Посмотри на моих героинь. Хоть одну найди, которая счастливо бежала бы замуж? Соня толстая, но желает эльфа, Карина разочарована в любви, Леся вся травмирована так, что даже за того, кого любит замуж не идет, Рита не верит в нормальных мужиков… Ты же читал?

— Читал, но не все, — признался он покаянно.

— Ну так вот я тебе говорю. Мог бы догадаться, что я не отношусь с энтузиазмом к этой идее. И вообще — ты когда-нибудь жил с писателем?

— Нет.

— А я да! — заявила я с торжеством. — Недолго. Так что я на личном опыте знаю, какой это ужас. И понимаю, что со мной никто долго не выдержит.

— Выдержит, — упрямо возразил он.

Закатив глаза, я принялась перечислять:

— Я бросаю снятые шмотки прямо в ванной на пол. Храню расческу в раковине, зубную пасту в душе, а зарядку для телефона — протянутой поперек прохода. По утрам меня лучше не трогать, причем часа три как минимум. К концу дня все чайные ложки и чашки скапливаются рядом с ноутбуком. Постель со мной делят…

Я села, перелезла через него на другую сторону матраса и стала скидывать вещи по одной:

— Ноутбук, бутылка воды, флакон… два флакона духов, банка крема, счета за электричество… а это что? А! Таблетки от головы! Игрушечный дракон, вибратор, шоколадка, ой, я ее искала…

Роман засмеялся, вынимая у меня из рук шоколадку, отбросил ее на пол — к вибратору и счетам, одним движением сдвинул туда же весь остальной хлам и опрокинул меня на спину, нависая сверху.

— Со мной сложно! — последним аргументом выдохнула между двумя очень нежными поцелуями.

— Я заметил, — заверил Роман, царапая щетиной мою щеку. Специально царапая, зараза такая! А потом касаясь этого же места нежными губами, чтобы я сошла с ума от контраста.

— Нет, до сих пор было легко. Я держала себя в руках.

— Я… — Роман тронул губами кончик моего носа. — Прочитал «Улисса» в пятнадцать, пока болел. Очень понравилось. — Он поймал мои приоткрытые губы, не дав ничего ответить. — С шестнадцати моя любимая книга «Цитадель» Экзюпери. 

Он потянул мою футболку с плеча еще сильнее и она с треском поползла по шву.

Вместо того, чтобы смутиться, Роман потащил ее дальше, обнажая мою грудь и тут же сжимая между зубами правый сосок.

Я дернулась и хотела возмутиться, но он тронул его горячим языком, и возражений не нашлось.

— Я люблю Магритта, Климта и обожаю современную живопись.

Не то, что обычно слышишь, когда твои джинсы стаскивают вместе с бельем. Круче было только у Линор Горалик в той истории про минет человеку, читающему лекцию по русской экспериментальной литературе.

— Музыку… мммм… — его губы спустились к низу живота, Роман замер, потеряв мысль, но пытался продолжать: — Музыку… сложную.  Тоже. Мммм… В общем, люблю — сложное. Все сложное.

Перед глазами вспыхивали разноцветные круги, накладываясь прямо на белый потолок с едва заметным пятном от выстрелившего когда-то в него шампанского. Я закрыла веки, но в темноте под ними фейерверки стали только ярче. То, что он творил, было…

— Ох… Вот что ты прямо сейчас сделал? — выдохнула я. — Расскажи!

— Вот уж нет, ты в свои книжки это засунешь, отдашь другому миллионеру, а я ревнивый, — мурлыкнул он и снова повторил эту… штуку, от которой по всему телу растекалась липкая теплая нега, густая и лишающая сил.

Чего сразу книги? Может, я для себя?

Завяжу, например, с мужчинами окончательно, заведу себе девушку! Тем более, что мужики… Я мысленно охнула, осознав, что забыла отпраздновать наконец случившийся юбилей — десятого любовника.