Напиши себе некролог

– Гляди, – Крутилин вытащил из кармана сильно пожелтевший, сложенный многократно лист плотной бумаги, развернул и прочитал напечатанный на афише текст: «В роли Глумова – Яблочков, Крутицкого – Артюшкин». Если покажу обер-полицмейстеру, никакая вдова никакого генерала тебе уже не поможет.

– Что сделать, чтобы не показывали?

– Отдать мне квитанции Жупикова. Только не ври, что их не крал.

– Если верну, на службе оставите?

– Ну, ты наглец! В сыскной – нет. Пойдешь помощником к дружку своему Батьякову. Его завтра приставом назначат. Будешь прописывать паспорта, следить, чтобы конский навоз с мостовых убирали.

Яблочков неожиданно успокоился. Теперь он знал все, что известно Крутилину, но начальник сыскной даже не догадывался, что в рукаве у Арсения Ивановича.

– Ну что поделать? Однако надеюсь, что навозом мне недолго придется заниматься. Повысят меня быстро, очень быстро. Может, даже в ваше кресло посадят.

– Что за чушь ты несешь?

– Артюшкин перед смертью сообщил, что в день убийства Костика Павел Невельский отлучался из дома, а потом он видел у него в руках фляжку, которая принадлежала Гневышеву.

– Артюшкин мертв, – напомнил начальник сыскной.

– Но предсмертные показания его записаны и заверены священником, которого я приглашал на исповедь.

– Господи, – Крутилин схватился за сердце.

Если Костика убил Невельский, а Капа вообще жива, выходит, что начальник сыскной Крутилин преследовал и застрелил огульно обвиненного им в их смерти Федора Рыкачева. Он, конечно, тот еще ангел – и поджог совершил, и удостоверение у Яблочкова украл, – но эти прегрешения точно не оправдывают его убийство при задержании.

– Хорошо, останешься при должности, – выдавил из себя Крутилин.

– И не просто останусь. Стану теперь вашим помощником.

– Мне по штату он не положен, – напомнил Яблочкову начальник сыскной.

– А я не по штату помогать буду, а в ваших делишках. Без помощника вы сильно рискуете, Иван Дмитриевич. Ваш дружок Жупиков хвастался Артюшкину, что именно вы его грешки покрываете. Еле уговорил Антона Петровича не указывать сие в заявлении. Я ведь много не попрошу. Сорок процентов будет достаточно.

– Сколько?

– Ладно, согласен на тридцать.

– Десять.

– Двадцать пять.

– Черт с тобой, двадцать.

– Согласен.

– Ну что, помощничек, поехали тогда, навестим Невельского.

– Он отдыхает на даче.

– Нет, они с мамашкой из-за кражи сегодня вернулись. Видел их, когда каморку швейцара осматривал.

– Сам флягу отдашь? – предложил Крутилин Паше. – Или сделать обыск?

– Какую флягу? По какому праву вы вошли в мой дом? – вбежала в комнату сына Васса Никитична.

– Начальник сыскной полиции Крутилин Иван Дмитриевич, – обернулся и представился тот.

– Подите вон! Это квартира генерала-лейтенанта Черницкого, и вам здесь не место, грязная ищейка.

– Эти слова дорого вам обойдутся, мадам, очень дорого.

– Убирайтесь немедленно.

– Вашего сына я подозреваю в убийстве его товарища Кости Гневышева.

– Да как вы смеете? Я сказала: вон! Вы что, глухой?

– Как только закончу обыск, так и уберусь. Арсений Иванович, покажите мадам постановление судебного следователя.

Яблочков достал из сюртука бумагу, десять минут назад подписанную его приятелем Бражниковым. Тот не имел права назначать обыск в доме Тацки – не его участок, но Черницкая об этом знать не могла.

– Но тогда дело получит огласку. Вы точно ее хотите?

– Мой сын – не убийца. А Костика убил какой-то купчина, в газетах про то писали.

– А давайте у него самого спросим, убивал или нет? Что молчишь, Павлик?

– Я не хотел. Это вышло случайно.

Васса Никитична медленно опустилась в кресло.

Рассказ Невельского продолжился, когда после нашатыря и рюмки коньяка его матушка пришла в себя.

– Костик должен был прийти с самого утра, принести водки. Он всегда приносил ее во фляге. Но вместо Костика пришел он, – Невельский пальцем указал на Яблочкова, – сообщить, что исчезла Капа. Я сразу догадался, что Костик в этом замешан. Он просто бредил идеей разбогатеть за ее счет. То в содержанки хотел Капу пристроить, то выдать замуж за богатого старика. Когда на часах стукнуло пять пополудни, я понял, что Костя не придет, ему ведь к шести надо к Пятибрюхову. А водки мне очень хотелось. Пришлось вылезать из дома через окно. В ближайшем трактире выпил полшкалика, туман в моей голове рассеялся, и я захотел выяснить, что же случилось с Капой?

– Зачем? – спросил Крутилин.

– Она мне нравилась.

– А ты ей?