Наполеон

«Бессьер всегда добр, человечен, благороден, лоялен, по-античному прямолинеен; добрый солдат и честный гражданин»; «Бертье: талантлив, деятелен, храбр, тверд, все при нем»; «Ланн человек чрезвычайной храбрости; хладнокровный в бою; у него верный и проницательный глаз»; про Удино — «этот генерал проверен в сотнях сражениях, в которых он проявил столько же отваги, сколько и профессионализма».

В приступе гнева Наполеон мог при посторонних нелестно отозваться о своих сподвижниках. Так, например, в Тильзите[57] он нелицеприятно обрисовал перед русским императором своих маршалов: «Все они всего лишь хорошие сержанты и ничего более. Если меня с ними не будет, на следующий же день они обнаружат перед всеми свою ничтожность. Без сомнения, они храбры, но только стоя во главе своих войск. Это единственное их достоинство». Как и Юлий Цезарь, Наполеон иногда не в должной степени признавал заслуги своих подчиненных в победах, ими одержанных. После сражения под Маренго он даже не позаботился о том, чтобы поблагодарить генерала Келлерманна за его вклад в победу французских войск. В другой раз в бюллетене побед, после подробного описания сражения под Йеной, одержанная Даву в тот же период времени победа под Ауэрштедтом упомянута вскользь, даже несмотря на то, что Наполеон признавался маршалу: «Мой кузен, день сражения под Ауэрштедтом — один из лучших дней в истории Франции».

Также император демонстрировал своеобразный юмор, давая прозвища своим подчиненным, часто ироничные. Так Мармона он окрестил «Мсье с толстым задом», а Мортье[58] — «Любителем поужинать», поскольку тому довелось в 1815 году ужинать и с Наполеоном, и с Людовиком XVIII.

Отблагодарить и вознаградить

Спустя три дня после сражения под Ваграмом Наполеон разъяснял своим маршалам: «Независимо от того, что Его Величество лично командует армией, именно ему принадлежит право, в зависимости от заслуги каждого отличившегося в бою, распределять награды того или иного достоинства». Наполеон стремился держать в своих руках даже такое дело, как продвижение по службе его подчиненных самого низшего ранга. В 1806 году маршал Мюрат писал императору: «Сир, позвольте напомнить, что Ваше Величество были так добры, что обещали повышение моим адъютантам: чин майора или командира эскадрона капитану Дери и чин капитана лейтенантам Пьерону, Брюне, Лагранжу и Флао».

Наполеон считал, что «приказы должны выполняться. Если они не выполняются — это преступление, и виновный должен быть наказан», и он всегда предусматривал возможность поощрения в случае четкого исполнения его инструкций. По словам Меттерниха, «благородство и бескорыстие были не свойственны Наполеону, своей милостью и расположением он одаривал лишь тех, кто мог быть ему полезен, от кого он рассчитывал получить немалую выгоду. С другими он обращался так, как они, по его мнению, обращались с ним. Он принимал любые услуги, не выясняя ни их причин, ни целей, не интересуясь предшествующими шагами человека, предлагавшего ему помощь. Единственным критерием оценки необходимости той или иной услуги была ее целесообразность на данный момент». Сам Наполеон не опровергал его слов, заявляя, что у него имеется «два рычага для управления людьми: страх и корыстолюбие». Когда же в 1802 году он смещал с поста всемогущего министра полиции Фуше, Наполеон привел в действие оба рычага, но вовсе не для того, чтобы поощрить министра к действиям, а, наоборот, для того, чтобы его нейтрализовать. В обмен за отречение от поста министра Наполеон пообещал Фуше сенаторское кресло и денежную компенсацию в размере 1 250 000 франков.