Наполеон. Дорога на Варенн

Понятно, что, погрузившись после столь бурной активности в столь полный покой, Наполеон нуждался в том, чтобы отыскать себе регулярные занятия.

И потому все его часы были заполнены.

Он вставал на рассвете, затворялся в своей библиотеке и до восьми часов утра работал над военными мемуарами; затем он выходил из дома, чтобы понаблюдать за строительными работами, и останавливался, чтобы задать вопросы рабочим, которые почти все были солдатами его гвардии; около одиннадцати часов утра он съедал весьма скудный завтрак; в сильную жару, проделав длинный путь на прогулке или много поработав, он пару часов спал после завтрака и около трех часов пополудни обычно вновь выезжал — либо верхом, либо в коляске — в сопровождении обер-гофмаршала Бертрана и генерала Друо, которые во время такой прогулки никогда с ним не расставались; по дороге он выслушивал все просьбы, с которыми к нему обращались, и никогда никого не оставлял без удовлетворения.

В семь часов он возвращался, обедал вместе с сестрой, жившей на втором этаже его городского дворца, и приглашал к своему столу то интенданта острова, г-на де Бальбиани, то камергера Вантини, то мэра города Порто Феррайо, то полковника национальной гвардии, а порой и мэров городов Порто Лонгоне и Рио.

Вечером он поднимался к принцессе Полине.

Что же касается матери императора, то она жила в отдельном доме, который уступил ей камергер Вантини.

Тем временем остров Эльба сделался местом сбора любопытствующих со всех концов Европы, и вскоре наплыв иностранцев стал настолько большим, что пришлось принимать особые меры, дабы избежать беспорядков, всегда сопутствующих скоплениям такого огромного числа неизвестных лиц, среди которых было и немало авантюристов, приезжавших попытать счастья.

Местных продуктов питания вскоре стало недоставать, и пришлось закупать продовольствие на материке, вследствие чего торговля Порто Феррайо выросла, и этот рост улучшил общее положение дел на острове.

Таким образом, само присутствие Наполеона, даже находящегося в ссылке, стало источником процветания для острова, который им завладел; его влияние распространялось вплоть до самых низших классов общества; обновилась сама атмосфера, царившая на Эльбе.

Самыми многочисленными среди иностранцев были англичане; казалось, что они чрезвычайно дорожат возможностью увидеть его и услышать.

Наполеон, со своей стороны, принимал их весьма благожелательно.

Лорд Бентинк, лорд Дуглас и многие другие вельможи из высшей английской аристократии увезли домой драгоценные воспоминания о том, как они были приняты на острове.

Среди всех визитов, которые наносили императору, самыми приятными для него были визиты большого числа офицеров всех наций: итальянцев, французов, поляков и немцев, являвшихся предложить ему свои услуги.

Он отвечал им, что не располагает ни должностями, ни чинами для них.

— Что ж! Мы будем служить вам в качестве солдат, — говорили они.

И он почти всегда зачислял их в гренадеры.

Такая преданность его имени льстила ему более всего.

Наступило 15 августа, день рождения императора; этот праздник отмечали с восторгом, который трудно описать, и для Наполеона, привыкшего к официальным празднествам, такое зрелище, должно быть, было совершенно новым.

Город дал бал императору и гвардии; на главной площади был установлен просторный, изящно украшенный навес, и Наполеон приказал оставить его открытым со всех сторон, чтобы весь народ мог принять участие в празднике.

Просто невероятно, сколько строительных работ было предпринято в Порто Феррайо и на всем острове во время пребывания там Наполеона.

Двое итальянских архитекторов, римлянин Барджильи и тосканец Беттарини, чертили планы намеченных сооружений, но почти всегда, основываясь на своем собственном понимании, император изменял в предложенном проекте самое существенное и становился, таким образом, их единственным создателем и истинным архитектором.

Так, он изменил пути нескольких уже начатых дорог, отыскал источник, вода в котором показалась ему по качеству лучше той, что пили в Порто Феррайо, и подвел ее к городу.

И потому, хотя, по всей вероятности, Наполеон продолжал следить своим орлиным взором за европейскими событиями, со стороны казалось, будто он полностью покорился судьбе.

Никто и не сомневался, что со временем, окруженный любовью всех тех, кто был приближен к нему, он привыкнет к этой новой жизни, однако союзные монархи сами принялись будить льва, который, вероятно, и не спал.

Наполеон уже несколько месяцев жил в своей маленькой державе, погруженный в заботы о том, чтобы украсить ее всеми средствами, какие ему подсказывал его пылкий и изобретательный гений, как вдруг его тайно уведомили, что обсуждается вопрос, как сделать его ссылку более удаленной.

Франция, устами г-на де Талейрана, во весь голос требовала на Венском конгрессе принять эту меру как необходимую для ее безопасности, без конца разъясняя, насколько опасна для правящей династии такая близость Наполеона к берегам Италии и Прованса.