Наполеон. Дорога на Варенн

— Я скоро умру; вы же вернетесь в Европу, и я должен дать вам несколько советов относительно поведения, которого вам следует придерживаться. Вы разделили со мной изгнание, так будьте верны моей памяти и не делайте ничего, что может навредить ей. Я утвердил все основополагающие принципы, вдохнул их в мои законы, в мои деяния, и среди них нет ни одного, который не был бы освящен мною. К несчастью, обстоятельства были тяжелыми, и я вынужден был судить и строго наказывать; затем настало время невзгод, я не смог ослабить тетиву, и Франция лишилась либеральных институтов, которые я готовил ей. Она судит меня снисходительно, она принимает в расчет мои намерения, она дорожит моим именем и моими победами; подражайте ей. Будьте верны взглядам, которые вы защищали, и славе, которую мы обрели; вне этого есть лишь позор и смута.

Утром 5 мая болезнь достигла своего апогея: жизнь в больном свелась к растительному существованию, мучительным хрипам; дыхание становилось все более и более неощутимым; широко раскрытые глаза оставались неподвижными и тусклыми.

Отдельные неясные слова, последние вспышки разума, охваченного горячкой, время от времени затихали на его устах.

Последними словами, которые удалось разобрать, были «голова» и «армия».

Затем голос затих, разум, казалось, угас, и даже доктор решил, что жизненное начало иссякло.

Однако около восьми часов пульс снова появился; смертельная пружина, затворившая уста умирающего, казалось, разжалась, и несколько глубоких последних вздохов вырвалось из его груди.

В половине одиннадцатого пульс исчез, в одиннадцать с минутами императора не стало…

Через двадцать часов после смерти своего достославного пациента доктор Антомарки провел, как неоднократно наказывал ему Наполеон, вскрытие тела; затем он извлек сердце и поместил его, в соответствии с полученными распоряжениями, в спирт, чтобы передать Марии Луизе.

Однако в этот момент явились душеприказчики и сообщили об отказе сэра Гудсона Лоу выпустить с острова Святой Елены не только тело императора, но даже какую-нибудь часть этого тела.

Ему надлежало остаться на острове.

Труп был пригвожден к эшафоту.

Тотчас же занялись выбором места для погребения императора, и предпочтение было отдано уголку, который Наполеон видел лишь однажды, но о котором всегда говорил с удовольствием; сэр Гудсон Лоу дал согласие на то, чтобы могила была выкопана в этом месте.

Закончив вскрытие, доктор Антомарки соединил посредством швов разделенные части, обмыл тело и предоставил его заботам камердинера, облачившего его в наряд, который имел обыкновение носить император и включавший кюлоты из белого кашемира, белые шелковые чулки, высокие ботфорты с небольшими шпорами, белый жилет, белый галстук, поверх него черный галстук, застегнутый сзади, наплечную ленту ордена Почетного Легиона, мундир полковника гвардейских егерей, украшенный орденами Почетного легиона и Железной короны, и, наконец, треугольную шляпу.

Одетое таким образом тело Наполеона было вынесено из комнаты 6 мая, в пять часов сорок пять минут, и положено в маленькой спальне, превращенной в траурную часовню.

Руки покойного были свободны; он был простерт на своей походной койке; рядом с ним лежала его шпага; на груди виднелось распятие; синий плащ, в котором он был при Маренго, покрывал его ноги.

Тело оставалось выставленным таким образом в течение двух дней.

Утром 8 мая тело императора, которому надлежало покоиться под Вандомской колонной, и его сердце, которому надлежало быть отправленным Марии Луизе, были положены в жестяной гроб с подстилкой и подушкой, обтянутыми белым атласом.

Шляпа, которая за недостатком свободного места не могла оставаться на голове покойного, была помещена у его ног.

Вокруг тела рассыпали пуговицы с имперскими орлами и образцы всех монет с изображением Наполеона, отчеканенных за время его царствования; туда же положили столовый прибор императора, его нож и тарелку с его гербами.

Этот первый гроб был заключен во второй гроб, из красного дерева, помещенный в третий, свинцовый, который в итоге поставили в четвертый гроб, снова из красного дерева, похожий на второй, но большего размера; затем упомянутый четвертый гроб поставили на то место, где прежде было выставлено тело императора.

В половине первого солдаты гарнизона перенесли гроб в большую садовую аллею, где его поджидал катафалк; гроб накрыли фиолетовым бархатом, поверх него бросили плащ, в котором Наполеон был при Маренго, и траурный кортеж двинулся в путь в следующем порядке: аббат Виньяли, в священническом облачении, в сопровождении юного Анри Бертрана, несущего серебряную кропильницу с кропилом;

доктор Антомарки и доктор Арнотт;

лица, имевшие поручение надзирать за катафалком, влекомым четырьмя лошадьми, которыми управляли конюхи, и эскортируемым с каждой стороны дюжиной гренадеров без оружия: они должны были нести гроб на плечах, если плохое состояние дороги помешает колеснице двигаться дальше;

юный Наполеон Бертран и Маршан, оба пешком и по обе стороны катафалка;

граф Бертран и Монтолон, верхом, непосредственно за катафалком;