Наполеон III. Триумф и трагедия

Через несколько дней глава государства сменил правительство. В него в основном вошли государственные служащие, которые не имели партийной принадлежности. Портфели распределились следующим образом: военный министр — Жак Леруа де Сент-Арно; министр юстиции — Эжен Корбен (с 1 ноября 1851 года — Альфред Дэвиль); глава полиции Парижа — Шарлемань Эмиль де Мопа; министр иностранных дел — Луи Феликс Этьен; министр внутренних дел — Рене де Ториньи (со 2 декабря 1851 года — Шарль Огюст де Морни); министр финансов — Антуан Блондель (с 23 ноября 1852 года — Франсуа Ксавье де Касабьянка); министр военно-морского флота и колоний — Ипполит Фортуль; министр общественных работ — Теобальд де Лакросс; министр сельского хозяйства и торговли — Франсуа Ксавье де Касабьянка (с 26 ноября 1852 года — Ноэль Лефевр-Дюруфль); министр образования и религиозных дел — Шарль Жиро.

Обращает на себя внимание тот факт, что военным министром стал Сент-Арно, а префектом столичной полиции вместо Карлье был назначен Эмиль де Мопа, бывший до этого супрефектом в Тулузе[982]. Новый глава полиции считался консерватором и ярым противником социалистов. Мопа прославился тем, что не гнушался никакими средствами и действиями для достижения поставленных целей. Последнее качество в глазах Луи Наполеона было наиболее ценным, поскольку фактор скорости проведения операции по аресту оппозиционных политиков приобретал первостепенное значение.

Президент полагал, что проведение быстрой спецоперации по отношению к оппозиции будет гарантией против скатывания страны в анархию гражданского противостояния. Об этом он прямо написал префекту полиции: «Несчастная страна будет доведена до анархии, и мы увидим возвращение ужасов 93-го года (1793 год — время якобинского террора. — Прим. авт.). Только мое имя достаточно авторитетно, чтобы успокоить страну и повести за собой армию… Вначале пойду я. Ради Бога, последуйте за мной, и страна будет спасена»[983]. Как полагает Ридли, «в этом он смог убедить себя и миллионы французов. Le Constitutionnel написала, что только Луи Наполеон может победить социализм, только племянник Императора может спасти церкви и замки от уничтожения дикарями»[984].

9 ноября 1851 года президент принял в Елисейском дворце генерала Маньяна и офицеров столичного гарнизона. Луи Наполеон сказал присутствовавшим, что если когда-нибудь обратится к ним за помощью, то они должны «знать, что я прошу вас не делать ничего, что несовместимо с правами, предоставленными мне конституцией, с военной честью или интересами нашей страны… Я не стану действовать как правительства, которые предшествовали мне, и не скажу вам: „Марш! Я следую за вами!“. Наоборот, я скажу: „Я иду! Следуйте за мной!“»[985].

В этот период глава государства проявил завидную активность. Он встречался с промышленниками, финансистами, рабочими, женщинами. Был обходителен, приветлив и любезен. Каждому сословию ему находилось что сказать и пообещать. Вручал награды и подарки, говорил речи, в которых призывал сохранить порядок и спокойствие в стране, а также непременно верить его словам. Практически везде Луи Наполеон слышал восторженные восклицания в свою поддержку.

В отличие от него, депутаты Законодательного собрания, лидеры оппозиционных партий проявляли мало активности. Благодушие продолжало витать в их рядах. Газеты вели свою дуэль, но политики дальше разговоров мало что предпринимали. Преобладала мысль о невозможности в ближайшее время силового решения противоречий между властными структурами. Кроме того, политические партии продолжали бороться между собой. Президент и его окружение умело этим пользовались. «Партия Елисейского дворца» время от времени блокировалась то с левыми против правых, то с правыми против левых.

Влияние «Партии порядка» была ослаблено, ее представителей не было в правительстве. При этом лидеры партии были уверены, что любое выступление президента или социалистов будет быстро сломлено. Многие из них полагали, что способны парламентским путем или на предстоящих президентских выборах добиться передачи власти сыну бывшего короля Луи Филиппа принцу де Жуанвилю или внуку, графу Парижскому.

Легитимисты добивались восстановления монархии Бурбонов в лице внука Карла X графа Шамбора. Они ощущали поддержку крупных землевладельцев и высшего духовенства. Их пути с орлеанистами то пересекались, то расходились.

Правые республиканцы рассчитывали значительно укрепить свои ряды и вернуть на ближайших выборах лидирующие позиции в законодательной и исполнительной ветвях власти.

Социалисты и радикалы в Законодательном собрании по примеру революционеров времен Великой французской революции гордо именовали себя «монтаньярами» («Горой»). Они поставили перед собой цель добиться восстановления всеобщего избирательного права. Если в условиях репрессий они были способны добиться побед, то на предстоящих парламентских и президентских выборах их возможности многократно возрастут. Депутаты фракции «Горы» были полны оптимизма.