Наполеон Запада (СИ)

— Сеньор генерал, это нападение, — произнес он, с усилием выговаривая слова. — Нападение на офицера.

— С вашего позволения, это вы на меня напали, — уточнил Алехандро. — Это же ваша сабля.

И он кивком указал на клинок, выпавший из рук Дуарте и теперь валявшийся в пыли.

— Он хотел войти в дом, — не отвечая Алехандро, продолжал Дуарте. — Я пытался остановить его, но он…

— Вы пытались применить ко мне силу.

— Сеньор де ла Вега, если не ошибаюсь? — ровным голосом осведомился Санта-Анна, поворачиваясь к Алехандро.

— Не ошибаетесь.

— Предлагаю считать случившееся недоразумением, пусть даже досадным. Капитан, будьте любезны, поднимите свою саблю. — Санта-Анна отдавал распоряжения с равнодушием человека, привыкшего к тому, что его воля выполняется немедленно и беспрекословно. — Сеньорита Элена, я надеюсь, что мы с вами продолжим начатый разговор при более благоприятных обстоятельствах. Ну а теперь…

Он обогнул Дуарте, который, превозмогая боль, поднимал с земли свое оружие, вышел на середину улицы и подал знак рукой. Карета, незамеченная прежде ни Эленой, ни Алехандро, неторопливо покатила к нему от поворота. Когда она остановилась у дома Монтеро, Санта-Анна забрался внутрь, не удостоив взглядом ни одного из участников разыгравшейся сцены. Дуарте, все еще бледный, последовал за ним. Он тоже старался не смотреть по сторонам, но, садясь в карету, все-таки сверкнул на Алехандро глазами, полными ненависти. Затем дверца захлопнулась, и экипаж двинулся дальше по улице.

Толпа, убедившись, что увлекательное зрелище закончилось, растаяла так же быстро, как и собралась. Некоторое время Алехандро и Элена молча смотрели вслед удалявшемуся экипажу. И только когда карета скрылась за поворотом, Алехандро нарушил тишину.

— Вообще я просто хотел узнать, все ли у вас в порядке.

— И как, узнали?

— Что этот человек делал у вас?

— Что?

Элена развернулась к Алехандро. У нее было такое чувство, будто деревья вокруг вдруг начали расти в землю листвой, а не корнями.

— Дон Алехандро, мне показалось, что вы учиняете мне допрос?

— О господи! Я только волновался…

— Не надо волноваться обо мне, если вы об этом! — Элена едва не срывалась на крик. — Если вас действительно интересует мое благополучие, то достаточно просто оставить меня в покое.

Алехандро посмотрел, как за ней захлопывается створка ворот, и тяжело вздохнул, покачивая головой. Драка с Дуарте, ссора с Санта-Анной, обида Элены — и все до начала сиесты. Остаток дня, начавшегося таким образом, стоило бы провести в каком-нибудь тихом месте. Прежде он отводил подобную роль таверне, но в этот раз лучше было отправиться в церковь. Как-никак трактирщика он не мог бы попросить присматривать за Эленой, а отец Фелипе для этого как раз подходил.

Потолковать со священником не удалось. Отряд солдат догнал его всего в нескольких шагах от церкви, и маленький сержант с одутловатым круглым лицом, удостоверившись, что перед ним действительно дон Алехандро де ла Вега, сообщил ему, что он арестован.

Расхаживая из угла в угол в тесной камере, Алехандро обдумывал то, что адвокаты назвали бы «линией защиты». Он вынужден был признаться самому себе, что дело обстояло плохо. Удар тростью под дых, пожалуй, удалось бы оправдать попыткой спасти жизнь, но с тычком в ухо все получалось куда сложнее. Как ни верти, он действительно врезал офицеру, пусть даже неотесанному.

В конце концов Алехандро мысленно сложил проникновенную речь про то, что он всего лишь защищался, но теперь его смущало то, что декламировать придуманное было не перед кем. Из караулки доносились веселые голоса, кто-то приходил и уходил, но к арестанту никто не заглядывал, хотя перевалило далеко за полдень. К чувствам, обычным для человека, оказавшегося в тюремной камере, примешивался еще и голод. Алехандро попробовал окликнуть кого-нибудь из солдат, но на него только махнули рукой. Тогда он сел на матрас, из которого во все стороны торчала солома, и обхватил голову руками.

Надо же было столько раз уходить от засад, будучи бандитом, — и загреметь в каталажку, заделавшись знатным сеньором. Он бы даже восхитился таким фокусом фортуны, если бы его не снедали досада и горечь.

— Эй, сеньор!

Это был тот же голос, который именно так и окликнул его несколько часов тому назад. Алехандро поднялся на ноги и очутился лицом к лицу с Дуарте, ухмыляющимся по другую сторону решетки.

Желание выдавать себя за невинную жертву как рукой сняло.

— Вы, я вижу, уже отряхнулись? — осведомился Алехандро.

Улыбка Дуарте чуть потускнела, но не пропала.

— Давайте-ка отряхнем вашу память, сеньор. Как, вы сказали, ваше имя?

— Алехандро де ла Вега.

Дуарте с насмешливым видом покивал головой.

— Де ла Вега. Знатный сеньор. А как насчет этого?

Он вытащил из кармана сложенный лист бумаги и развернул его. Перед Алехандро появились два лица, об одном из которых он теперь не мог думать без боли. Лицо Хоакина. А рядом — его собственный портрет, не слишком умело намалеванный углем. И подпись: «Разыскиваются братья Мурьета».