Напоследок

Вспоминаю по теме одно любопытное высказывание Макаревича. Он на своем сайте частенько появляется и довольно красиво отвечает на всевозможные вопросы любопытствующих. Некая юная особа задавала вопрос наподобии: «Мы были, аля хиппи. Пели (плохо), аскали на еду и выпивку (достаточно успешно)… Что вы думаете по этому поводу?» Андрей Вадимович что-то такое ответил абстрактное, а потом добавил: «Мне кажется, все хорошо в свое время. Когда-то были хиппи, а сейчас – игра в хиппи».Очень мне сейчас правильными показались эти его слова, применительно к происходящему вокруг нашего костра разговору.

– Не молчи, – настаивает, тем временем, Меланья. Набрасываясь на брата. – Может, кому ума твоя история приманит. А то развели тут романтику! – она сердито зыркает в мою сторону. – Складывается впечатление, будто в жизни все легко и безопасно. Вышел на дорогу, рукавом взмахнул, как царевна-лебедь и все желания тут же поисполнились… Вот Алишерка мой тоже как-то раз так вышел…

– Вовсе и не раз! – окончательно обижается смуглячок. – Я по жизни стопом ездил, и буду ездить, и все эти ситуации мне не указ…

– Говорю же – некоторым, как не показывай, все мало, – выворачивает его слова в сторону своей правоты Меланья. – А если б замок заблокирован оказался? Из какой бы больницы я тебя б тогда доставала?

– С того света, – мрачно отвечает Алишер. – Или из тюрьмы. Я б или их всех порезал, или повесился бы. – дело принимает совсем интересный оборот. Все – полны внимания. – Ну что вы так смотрите? – психует Алишер. – Ну, было дело. Голосую – останавливаются. Немолодые уже дядечки, четверо. Сначала нормально ехали. Только косятся все как-то странно, и между собой перемигиваются. Мне-то что – коситесь на здоровье. А потом один говорит: «А ты расплачиваться как будешь?» Я думаю: «Все ясно! На деньгососов нарвался!», говорю: «Я ж, когда в машину садился, предупреждал – денег нет. Если по пути – подбросьте.» «А мы и не про деньги говорим!» – заявляет один и пристально так мне в глаза смотрит. Я начинаю прозревать: «Остановите, машину», – говорю. – «Я лучше пешком пойду…» А они смеются. Дескать, ты ж парень, уже километра три проехал, все равно расплатиться придется. А один – тот, что ближе ко мне, берет и руку мне на колено кладет. Нагло так, да еще и пальцами перебирает, типа, поглаживает. Я к двери прижался: «Убери руки, сука, а то пришибу!» -ору. А они хохочут. «Всех четверых пришибешь?» – спрашивают. Ну, я, короче, дверь распахнул. «Сейчас прыгну!» – кричу. Тот, что рядом сидел, трусоват оказался. Шарахнулся. А тот, что с переднего пассажирского, уже лапы тянет обратно в салон меня затянуть. Я из ветровки выскочил, рюкзак схватил посильнее и на обочину прыгнул. Там яма сразу за дорогой была, я в нее сразу укатился… Так эти козлы даже не остановились посмотреть, живой я, иль нет! Умчались в своем направлении. Для них человека прикончить – как таракана раздавить… Я встать попытался и отключился вдруг. Оказалось – перелом и сотрясение. Это мне уже позже, в больнице сказали. А так пришел в себя от того, что рядом урчит что-то… Оказалось. дальнобойщик затормозил и помочиться вышел. – Алишер бросает в сторону сестры полный негодования взгляд: – И ничего не на меня! Рядом! Нечего все так по-идиотски выворачивать! В общем, отвез он меня до больницы. Туда потом мать вызвали… Кстати, если б на трассе не было нормальных людей, он бы со мной связываться не стал. Проехал бы мимо, будто не заметил. А он свое время тратил, и денег каких-то там врачам давал и…

– В том-то и дело, что исключение из правил – такой дальнобойщик. А твои эти мужички-уроды – норма сегодняшней жизни! Так что лучше ни в какие ситуации, даже «для попробовать» не соваться. Времена сейчас не те. Человеческая жизнь ничего не стоит и никому до нее дела нет.

М-да уж, незавидная роль у Меланьи. Старшая сестра и педагог отряда в одном лице. Как ни крути – обязана назидать, да воспитывать. Я б повесилась. Хотя ей, вроде, нравится.»

Артур злился, не понимая, зачем Сонечка писала ему это. Что за ценность в этих разговорах? Особенно задевало, что сквозь беззаботность тона, отчетливо проступали истеричные нотки ностальгии, а между якобы безобидных общих описаний, все равно встречались целые куски, посвященные новой Сонечкиной пассии. И эти куски – Артур чувствовал совершенно ясно – были главными для писавшей. Казалось, будто Сонечка намеренно пытается превратить свою трагедию расставания с одним человеком в тоску по целой компании. Причем обмануть она пыталась не столько Артура, сколько саму себя. Осознав это, Артур перестал злиться. Сонечку внезапно стало очень жалко. Артур не знал, что там приключилось у нее с Киром, но видел, что наивную Сонечку явно обидели там… Впрочем, в тексте письма пока ни о чем таком не говорилось… Хотя глупые воспевания Кира уже появились и читать становилось все сложнее.