Народ Моржа

С этого момента мысль о том, что скоро он может оказаться в поселке лоуринов, не давала Семену покоя — он вновь начал торопиться. И конечно же, все получилось наоборот. Через день погода испортилась, и почти неделю пришлось просидеть в палатке. Потом пурга утихла, но оказалось, что есть нечего не только собакам, но и людям. Пришлось организовывать охоту. Трех молодых бизонов удалось отбить от стада, но в суматошной погоне за ними одна из нарт налетела на торчавший из снега камень. Правый полоз оказался сломан сразу в двух местах. Такое бывало, конечно, уже не раз, но специфика данного случая заключалась в том, что запасных полозьев в наличии не имелось — кончились. Мало того, что полоз предстояло изготовить в «полевых» условиях, нужно было еще и найти для этого подходящую деревяшку. Таковые в лесу встречаются на каждом шагу — когда они не нужны.

В общем, караван приближался к родному поселку со скоростью наступающей весны — может быть, даже медленней. В том числе и из-за того, что Семен нервничал и допускал ошибки — мелкие, но часто.

Как только знакомый пологий холм стал четко виден вдали, Семен остановил нарту, влез на нее ногами и просигналил невидимому наблюдателю: «Мы — свои. Нас трое. Идем с востока. Добычи нет».

Что ему ответил дозорный, Семен, конечно, не рассмотрел, зато вскоре увидел, что чуть в стороне от «места глаз» рода Волка в небо начал подниматься столб дыма.

Караван тронулся, но нарты даже не успели толком разогнаться — передовые собаки резко сменили курс и с лаем ринулись в сторону берега. Семен кое-как остановил упряжку, снял солнцезащитные «очки» — полосу бересты с прорезями — и увидел, что в глубь берега через кусты ломится бурое лохматое существо размером с теленка.

«Господи, да ведь это же мамонтенок! — изумился Семен. — Что он делает возле поселка?!»

Килонг и Лхойким остановили свои упряжки неподалеку и вопросительно смотрели на своего предводителя.

— Побудьте здесь, — сказал Семен, торопливо отвязывая лыжи от груза, — а я на берег схожу — посмотрю, что там и как…

Далеко идти не пришлось — от силы метров триста: мамонт быстро двигался ему навстречу. За первым торопились еще два, размером поменьше. «Это семейная группа. Напугали их детеныша, и сейчас они меня затопчут», — понял Семен и остался стоять на месте.

Не доходя метров десять, мамонтиха остановилась, вытянула вперед хобот и шумно выдохнула. Семен посмотрел в ее маленькие глазки:

— Ты, что ли… Варя?!

— Ву-урм, — издала звук мамонтиха.

— Почему детеныша на лед выпускаешь? А если провалится?

— «Непослушный он у меня… — получил Семен мысленный ответ. — Но лед крепкий. Я сама проверяла…»

— Твой ребеночек?! — Семен был почти счастлив.

— «Глупый совсем, непослушный…»

Ему нестерпимо захотелось потрогать Варин бивень, пощупать длинную бурую шерсть. Что он и сделал. Молоденький мамонт-самец, шедший вторым, подался в сторону, а мамонтенок, наоборот, подошел и обнюхал Семена хоботом.

— Куда ж ты подевалась? — Семен гладил теплый бивень. — Почему так долго не приходила?

— «Я хотела… „Мама“ не разрешала…»

— Мама?! То есть тебя приняли в семейную группу, и старшая мамонтиха не разрешала тебе отлучаться?

— «Переживала сильно, сердилась… Я сначала очень хотела. Потом привыкла…»

— А теперь?

— «Теперь я сама — „мама“. Пришла вот… Тут хорошо. Еды много…»

— Это ж твое исконное пастбище!

— «Мое…»

— А это что за парень?

— «Молодой. Тоже со мной ходит…»

— То есть ты теперь старшая мамонтиха и водишь двоих?

— «Еще есть. Они сейчас ушли…»

Полученный «мыслеобраз» Семен расшифровал не сразу. А когда расшифровал, то чуть не сел на снег от удивления: три молодых разновозрастных мамонта куда-то шустро двигались по заснеженной степи. Причем не просто так: на загривках у них сидели всадники — явно человеческие детеныши!

— И куда же это они?.. — оторопело спросил Семен. — Куда разогнались?!

— «К школе пошли… Там интересно будет…»

Перед мысленным взором Семена поплыл не очень внятный образ толпы на «майдане» — кроманьонцы, неандертальцы, питекантропы. Это было знакомо, но теперь среди людей здесь и там возвышались фигуры молодых мамонтов.

Мысли у Семена начали путаться, и он не придумал ничего умнее, чем спросить:

— А ты? Ты почему не пошла?

— «Всем нельзя, — горестно вздохнула мамонтиха. — Твои главные ругаться будут — там еды мало».

— Ну, уж тебе-то нашлось бы! — рассмеялся Семен. — Ладно, пошли в поселок — я там два года не был!

— «Пошли! — обрадовалась Варя и склонила голову. — Залезай!»

— Погоди, — улыбнулся Семен. — Надо ребятам сказать, чтоб упряжку мою пригнали, — беспокоиться ведь будут.

И вновь, как в былые годы, Семен покачивался на Вариной холке и травил ей байки — на сей раз о жизни у моря. Только надолго его не хватило, и он начал задавать вопросы:

— А Рыжий (соответствующий «мыслеобраз») жив?

— «Живой…»

— Ты встречалась с ним?

— «Встречалась… Тяжелый очень…»

— Во-он оно что! — расхохотался Семен. — Все с вами ясно! Он, между прочим, как-то раз ушел в степь с моим детенышем! А потом пацан вернулся, но ничего не рассказал.