Того, что Шемет и Кирюшин работают в полиции по заданию Бондаренко и его друзей, Вера, конечно, не знала. Не знал этого и Литвин. Следя за Литвиным, Вера выяснила, что он спаивает и других полицейских, скупает у них за масло оружие, поздно вечером однажды на заводе она подкралась к окну и подслушала разговор Литвина с полицейскими. Полицейские были пьяны, и Литвин говорил им:
— На вашем месте я давно бы укокал начальника гестапо Клюгге и собаку Павлова. Нигде так над полицейскими не издеваются, как здесь, а вы терпите.
— И укокаем, — с пьяным гонором отвечал один из полицаев.
Вера сперва подумала, что в Литвине просто ревность говорит, но дальнейшие события убедили ее, что в Литвине не столько говорит ревность, сколько патриотическое желание вступить в бой с врагом. Как-то ночью Вера увидела Литвина за опасной работой. Он расклеивал на домах и заборах центральной улицы листовки против немцев и предателей. Вера незаметно подкралась к нему и сказала тихо, но внушительно:
— Плохо работаете, товарищ Литвин, никуда не годится такая работа.
Литвин вздрогнул, выхватил из-за пояса пистолет и, пригрозив Вере, сказал:
— А тебе, чортова кукла, жизнь надоела, что шпионишь за мной?
Вера была девушкой не из робкого десятка, она успокоила Литвина тем, что приклеила на стену рядом с его листовкой свою.
Вскоре она и ее подруги состояли в одной организации с Литвиным и, главное, в той организации, которую создавали Бондаренко и его друзья.
Организация разрослась, увеличилась втрое. Дарнев радовался предприимчивости Веры, слушая ее, и вместе с тем его грызло сомнение: а вдруг да не случайно напал на следы организации Литвин. И Дарнев сказал:
— Все хорошо — и конспирация, и дела, но Литвин… Пусть все-таки Литвин не знает пока того, что ты от меня узнала.
Вера пообещала все сохранить в тайне. В тот вечер Дарнев предупредил Шемета об осторожности в отношениях с Литвиным.
…Долго тогда Бондаренко беседовал с Дарневым по этому вопросу. Все члены бюро райкома присутствовали при этом. Бондаренко специально пригласил их, чтобы вместе продумать и осмыслить начавшийся процесс роста народного сопротивления врагу.
Бондаренко сидел под единственным в землянке окном, оно было проделано в потолке, и лучи зимнего солнца еле пробивались в жилье. В землянке было тепло, Дарнев сидел на краю нар с расстегнутым воротником гимнастерки и докладывал:
— Я запретил Шемету полагаться на Литвина и открывать ему организацию. Следить за Литвиным надо…
— Почему? — спросил Бондаренко, внимательно посмотрев на Алексея.
— Потому, что чорт его знает, что он думает. Не спроста он, директор, связан с предателем, лично с комендантом связан тоже не спроста.
— Да. Что у него в голове нам, к сожалению, неизвестно, — возразил Бондаренко. — Полагаю и с комендантом он связан действительно не случайно… Скажи на милость, Леша, а с кем связан Шемет? Не с тем ли же комендантом?
— Но ведь он специально по нашему заданию…
— А некоторые вот и по заданию своей совести работают не хуже… По велению совести партийной, комсомольской, гражданской. Вера Красина получала задание? — спросил Бондаренко. Дарнев опустил глаза и покачал головой. Бондаренко обратился к членам бюро. — Мне кажется, все идет правильно, товарищи, — сказал он. — Народ втягивается в борьбу, и бояться этого не следует, суметь бы помочь народу… А этой группе надо помочь в первую очередь. Люди подобрались такие, что им глубокое подполье не понутру, того и гляди, вылезут наружу. Сдерживать надо. Ну, как решим, друзья?
Открывать Литвину всю организацию члены бюро райкома пока не рекомендовали. Решено было сперва его хорошо проверить на сложных заданиях. Он добывал оружие, установил связь с лагерем военнопленных, продолжал обрабатывать шуцманов.
В результате тщательной организации разведки и осведомления партизанское командование и райком собрали полные данные о Трубчевске, о численности и вооружении противника, были в курсе всех мероприятий гитлеровских властей и разрабатывали план разгрома трубчевского гарнизона.
В конце января Бондаренко разрешил юным подпольщикам притти в партизанский лагерь. Привел их Дарнев. Девушки принесли партизанам много подарков. Одних кисетов, расшитых шелковыми нитками, было более сотни. Девушки принесли также много белых булок, от которых партизаны давно отвыкли. Но дело было, конечно, не в подарках. Молодые подпольщицы увидели людей, имена которых поддерживали в народе силу, надежды и веру в свое будущее; партизаны встретили тех, ради которых они пошли на борьбу.
Девушки передали партизанскому командованию последние разведывательные данные и свой план разгрома трубчевского гарнизона. Бондаренко сказал:
— Как в воду глядели. О чем мы думаем — они уже говорят.