Читаем Народные дьяволы и моральная паника. Создание модов и рокеров полностью

Люди из телерадиокомпании Би-би-си, которые каждый вечер подпитывают насилие, похоть, отсутствие целей и цинизм в миллионах домов, должны четко осознавать свою ответственность.

Одна из основных причин происшедшего – отношение нынешних властей к подросткам из рабочего класса как к подходящей жертве для откровенной эксплуатации в коммерческих интересах.

…Подумайте о влиянии насилия на телевидении на события в Брайтоне и Маргите и используйте вашу огромную силу, чтобы добиться ответа за это.

Настоящие преступники – недобросовестные чиновники этой страны, ущербная образовательная система, отсутствие приличного жилья и всех тех объектов инфраструктуры, которые делают людей достойными гражданами[208].

Эксплуатация зачастую преследовала довольно специфические цели; так, председатель Национальной ассоциации руководителей в сфере образования и социального обеспечения призвал нанять больше сотрудников: «Этот вопрос не терпит отлагательств, если мы не хотим, чтобы произошедшее в Клактоне и Брайтоне распространилось на другие части страны». Подобным образом Совет по вопросам брака призвал добровольцев проводить групповые обсуждения для молодых людей; многие молодежные клубы потребовали выделить больше средств на строительство объектов, которые должны предотвратить распространение «болезни» модов и рокеров. Все эти призывы, которые, конечно, усугубляли негативную поляризацию модов и рокеров, делались с точки зрения перспективы для заинтересованных групп (особенно полезным это оказалось для партий, так как 1964-й был годом выборов). Тот факт, что на девиацию отреагировали с точки зрения таких перспектив и что моды и рокеры означали совершенно разное для разных людей, особенно ясно доказывают случаи, когда моды и рокеры вместо осуждения встречали одобрение по идеологическим причинам. Так, например, некоторые из членов анархистского движения «Прово» и члены движения «Разрушение в искусстве» называли модов и рокеров авангардом анархистской революции. Приехав в Лондон, лидер «Прово» Бернард де Фриз оптимистично оценил распространение движения в Британии и был уверен, что если модам и рокерам дать возможность для демонстраций и других форм самовыражения, они станут пацифистами[209].

Как и другие аспекты социетальной реакции, эксплуатационная культура одновременно отражает и, как будет рассмотрено в следующей главе, создает амплификацию девиантности. В этой главе я предположил, что, в дополнение к обычной последовательности амплификации девиантности (изначальная девиантность, социетальная реакция, рост девиантности, усиление реакции и т. д.), аналогичный процесс происходит и внутри самой реакции. Во время моральной паники на это указывает присутствие в культуре контроля таких характеристик, как сенситизация, распространение, эскалация, драматизация и эксплуатация. Они паразитировали друг на друге, как и различные группы реакторов: например, СМИ реагировали не столько на девиантность, сколько на то, что магистраты назвали девиантностью. Таким образом, почти независимо от девиантности реакторы усугубили ситуацию. Цепочка, которую можно визуализировать, выглядит примерно так:

1) первоначальная девиантность приводит к

2) описанию и 3) сенситизации, которые взаимодействуют друг с другом, чтобы вызвать:

4) преувеличенную оценку девиантности, которая приводит к:

5) эскалации культуры контроля.


Такая эскалация (в дополнение к обратной связи на других этапах реакции, например, путем доказывания, что девиантность достаточно опасна, чтобы вызывать все прилагаемые усилия) влияет на то, как развивается сама девиантность, – о чем и пойдет речь в следующей главе.

Глава 5

На пляжах: предупреждение и воздействие

Здесь нам следует вернуться к «фазе воздействия», изначальной сцене каждого происшествия, и понаблюдать за взаимодействием между различной аудиторией и действующими лицами. Как была поставлена сцена? Как были разыграны массовые (ведущих ролей было мало) сцены? Как повлияли различные элементы, формирующие общественную реакцию, – СМИ, агенты контроля – на происходящее?

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги

Масса и власть
Масса и власть

«Масса и власть» (1960) — крупнейшее сочинение Э. Канетти, над которым он работал в течение тридцати лет. В определенном смысле оно продолжает труды французского врача и социолога Густава Лебона «Психология масс» и испанского философа Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс», исследующие социальные, психологические, политические и философские аспекты поведения и роли масс в функционировании общества. Однако, в отличие от этих авторов, Э. Канетти рассматривал проблему массы в ее диалектической взаимосвязи и обусловленности с проблемой власти. В этом смысле сочинение Канетти имеет гораздо больше точек соприкосновения с исследованием Зигмунда Фрейда «Психология масс и анализ Я», в котором ученый обращает внимание на роль вождя в формировании массы и поступательный процесс отождествления большой группой людей своего Я с образом лидера. Однако в отличие от З. Фрейда, главным образом исследующего действие психического механизма в отдельной личности, обусловливающее ее «растворение» в массе, Канетти прежде всего интересует проблема функционирования власти и поведения масс как своеобразных, извечно повторяющихся примитивных форм защиты от смерти, в равной мере постоянно довлеющей как над власть имущими, так и людьми, объединенными в массе.http://fb2.traumlibrary.net

Элиас Канетти

Обществознание, социология / Политика / Образование и наука / История
Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется
Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется

Специалист по проблемам мирового здравоохранения, основатель шведского отделения «Врачей без границ», создатель проекта Gapminder, Ханс Рослинг неоднократно входил в список 100 самых влиятельных людей мира. Его книга «Фактологичность» — это попытка дать читателям с самым разным уровнем подготовки эффективный инструмент мышления в борьбе с новостной паникой. С помощью проверенной статистики и наглядных визуализаций Рослинг описывает ловушки, в которые попадает наш разум, и рассказывает, как в действительности сегодня обстоят дела с бедностью и болезнями, рождаемостью и смертностью, сохранением редких видов животных и глобальными климатическими изменениями.

Анна Рослинг Рённлунд , Ула Рослинг , Ханс Рослинг

Обществознание, социология