Народы моря

Кстати, финикийские купцы покруче не только египетских, но и даже таких же семитов, как они сами, из городов вдали от моря. Если последние торгуются, как умеют, иногда тупо упрямясь в цене, то первые делают это играючи, иногда вроде бы легко уступая, но почему-то всегда оставаясь в большем наваре. У меня появилось подозрение, что будущие сефарды — это потомки финикийцев, а ашкенази — всякий сброд, в том числе и потомки других семитских народов, которым не повезло (или повезло?) стать арабами.

Побывал на берегу и полюбовался нашей добычей и Варак. Четыре крупных крепких раба принесли его в паланкине, крыша и стенки которого были из льняной материи темно-красного цвета. Пузатый коротышка не соизволил покинуть свое транспортное средство, полюбовался захваченными галерами из положения полулежа и потребовал, чтобы я прибыл для разговора. Я снизошел в переносном и прямом смысле — по трапу. Уже знал, что Варак является смесью личного секретаря и премьер-министра правителя Губла, поэтому подарил ему расписной кувшин с милетским вином и нож из нержавеющего железа в ножнах из оленьей кожи, украшенной разноцветным бисером.

— Мне сказали, что галеры не наших соседей и не египетские, но я решил сам убедиться, — сказал Варак, маскируя обычное любопытство или жадность, ведь знал, что обязательно что-нибудь подарю, так здесь принято. — Это хаттские?

— Да, — подтвердил я, хотя вполне возможно, что принадлежат каким-нибудь врагам хеттов.

Главное, что не финикийские или египетские. Остальных, кто бы они ни были, грабить можно.

— Ты уже продал эти галеры? — спросил Варак.

— Да, — ответил я, хотя была только устная, ни к чему не обязывающая договоренность.

— В следующий раз не спеши продавать, покажи мне, — сказал он. — Хочу приобрести именно такие, небольшие, чтобы торговать с Пунтом.

Для торговли с Пунтом подходили любые галеры, и никто не мешал построить их на местной верфи. Как догадываюсь, Варак собирался получить галеры не просто дешево, а еще и поиметь, так сказать, чиновничью ренту. Это американцы будут верить, что время — деньги, а более умные народы знают, что в этой формуле пропущены слова, что правильно звучит она «время во власти — деньги». Причем, чем выше пост, тем время и деньги текут быстрее.

Глава 43

Следующий раз не случился. Возня с продажей товаров и галер затянулась на месяц. Потом задержался еще на две недели, дожидаясь, когда жена родит. Несмотря на то, что рядом была ее мать и рожала не в первый раз, Хана вдруг решила, что умрет во время родов. Все мои попытки объяснить, что такими мыслями она точно накличет беду, не увенчались успехом. В результате быстро и легко родила девочку, получившую привычное для русского уха имя Милка, что в переводе с финикийского обозначало «Правительница (Царица)». Но и предчувствие беды было у жены не совсем напрасным, только подкралась она с неожиданной стороны.

Почти в конце дня, когда моя семья готовилась ужинать, в гости пожаловал начальник дворцового караула — обладатель безмятежного, преднирванного лица. Когда слуга Тадай доложил, что меня хочет видеть по очень важному делу какой-то Звулун, я, приняв его за попрошайку, хотел было послать непрошенного гостя к татарам, которых пока что нет или зовутся по-другому, но затем вспомнил, что нищие здесь по вечерам не работают. У финикийцев считается дурной приметой отдавать что-либо из дома после захода солнца.

— Приведи его, — приказал я слуге.

Увидев, кто пожаловал, понял, что правильно сделал. Судя по очень даже взволнованному выражению лица, Звулун поймал золотую рыбку и поверил, что она исполнит его заветное желание. Роль золотой рыбки выпала мне.

— Какую новость ты спешишь мне сообщить? — задал я вопрос, догадавшись, что со мной хотят поделиться инсайдерской информацией из дворца.

Начальник караула льстиво улыбнулся и произнес сладким голосом:

— Правильно говорят, что ты знаешь мысли людей!

Да что там знать?! У большинства людей мыслей не больше трех, и те написаны на лицах крупным шрифтом. На лице Звулуна было написано, что хочет хапануть нехило.

— Сколько ты хочешь за свою информацию? — спросил я, чтобы избавить его от маневров.

Не тут-то было! Финикиец никогда не назовет цену сразу, даже если торгуется с земляком, который знает все приемы не хуже.

— Это очень важная для тебя новость! Очень важная! — произнес он таким тоном, будто заранее знает, что я не поверю.

— Сколько? — требовательно повторил я.

— Доспех, какой делает твой кузнец, — выпалил Звулун и вытер пот со лба, будто произнесенная фраза была по весу не легче того, что он хочет получить.