Народы моря

Нижний конец сходни под моим весом ушел под воду, из-за чего я замочил ноги в кожаных сапогах. Кожа хоть и толстая, но пропустила воды. Да и через верхний край голенищ перелилось малехо. Ноги мигом промокли. При ходьбе из сапог доносились чавкающие звуки. Не самое приятное начало. Берег под стенами, как и морское дно, был галечный. Ноги вязли в мелких камешках, отшлифованных водой, которые неприятно скрипели. У самой стены, возле прислоненной к ней лестницы, лежали два трупа. Одному стрела вошла в грудь и вылезла в пояснице. Наконечник был костяной. Свежая кровь смочила его, выкрасила в розовый цвет. Второму разрубили топором голову вместе с кожаной шапкой, заполненной серой овечьей шерстью. Надо было внимательно присмотреться, чтобы разобрать, где мозги, смешанные с кровью, а где шерсть, напитавшаяся кровью. Ступеньки у лестницы были необструганные, шершавые и колючие. Я хватался за них правой рукой, на запястье которой на темляке висела сабля. Левой рукой держал щит над головой. Первый камень, попавший в щит, был маловат, а вот второй долбанул так, что рука заболела в локте. Я наклонил щит, чтобы был лучше обзор спереди и чтобы камни сильнее рикошетили. Впрочем, преодолеть оставалось всего пять ступенек и еще две торчали выше верхнего края стены между зубцами, расстояние между которыми было великовато, я протиснулся без особого напряга, если не считать пожилого милавандца, который попытался зарубить меня бронзовым топором с длинным узким лезвием. Моя сабля отсекла кисть, крепко — пальцы побелели — обхватившую заеложенную рукоять. Милавандец, ставший одноруким, схватился за обрубок возле локтя и одновременно резко отпрянул, перевалился через невысокое, с полметра, внутреннее ограждение сторожевого хода и полетел вниз. Дальше я принял на щит укол копья с бронзовым наконечником, темным, давно не чищенным. Держали копье двумя руками и били снизу вверх, так сказать, по-крестьянски. Видимо, защищать этот участок крепостных стен поставили не лучших бойцов. Отбив щитом копье влево, я сделал шаг вперед и быстрым ударом рассек его владельцу — низкорослому мужичонке лет сорока — впалую грудную клетку наискось от правой ключицы и почти до левого бока. Клинок так легко справился с кожаной курткой, в которую был облачен мужичонка, что меня даже повело вправо вслед за саблей. Следующие метров десять сторожевого хода были пусты, если не считать труп со стрелой в левом глазу, раскинувший руки так, словно загорал на пляже.

Я оглянулся. Сзади меня два ахейца из моего экипажа, облаченные в надежные, железные бригандины, плечом к плечу отбивали нападки защитников города, постепенно продвигаясь вперед, к следующей лестнице, на верхних ступеньках которой появился еще один ахеец с метровым мечом из нержавейки, поблескивающей на солнце. Эти справятся и без меня. Я быстро преодолел расстояние, отделявшее меня от двух милавандцев, лучника и копейщика, пытавшихся остановить моего воина, который поднимался по лестнице. Лучник был молодой, лет шестнадцати. Он довольно туповато, наверное, в горячке, посылал почти в упор стрелу за стрелой в щит, из-за чего тот напоминал плохо выбритого ежика. Меня лучник заметил в самый последний момент, когда клинок сабли уже приближался к его вытянутому, красному и покрытому потом лицу с распахнутым от натуги или удивления ртом. Копейщик повернулся ко мне, прикрылся овальным щитом из кожи, натянутой на каркас из лозы, и выставил вперед свое оружие, не давая подойти и позабыв о том, что сзади сбоку поднимается по лестнице мой воин. За что и был зарублен бронзовым топором на длинной рукояти. Топор похож на датский, только лезвия меньше. Это было главное оружие народа, населявшего Крит до ахейцев, которые сохранили прежнее название топора — лабрис. Лезвие вошло в спину ниже шеи и, наверное, перебило позвоночник, потому что у копейщика мигом ослабли и опали руки. Копье упало плашмя на сторожевой ход и откатилось к внутреннему ограждению. Щит повис на опущенной руке, заведенной, как догадываюсь, в ременную петлю. Ноги вдруг подогнулись, копейщик словно бы присел, а потом завалился влево, на щит.

Я перешагнул через убитого и крикнул ахейцу с топором:

— Прикрывай меня справа!