Нарративная практика. Продолжаем разговор

Во-первых, я всегда старался разрабатывать такие формы терапевтической практики, которые децентрируют голос терапевта. В результате в центре внимания находятся не знания и умения терапевта, а знания и умения (хотя бы некоторые) тех людей, которые приходят на консультацию. Зачастую в начале терапевтического процесса эти знания и умения не очень видны, и задача терапевта – способствовать их более насыщенному описанию. Я стараюсь вывести их в фокус внимания, признать их значимость и подчеркнуть, каким именно образом – и как тесно! – эти знания и умения связаны с усилиями, которые люди прилагают, чтобы справиться с проблемами, послужившими поводом для обращения за помощью.

Во-вторых, использование нарративной метафоры помогает мне соблюдать добровольно взятое на себя обязательство отказаться от «нормирующих» суждений, противопоставив им альтернативные методы работы. Я имею в виду, что я не пытаюсь в ходе терапии приводить людей в соответствие со стандартами массовой культуры, которые она навязывает в качестве «настоящих», «подобающих», «здоровых» и т. п. Отказ от «нормирующих» суждений – проект, у которого нет и не может быть окончания, и я считаю, что нарративная метафора может служить для него плодородной почвой.

Во всех своих выступлениях – на семинарах и презентациях – я подчеркиваю, что мои исследования отнюдь не новаторские, метафора фигурирует в самых разных научных сферах, от культурной антропологии до теории литературы, от этнометодологии до исследований дискурса. Если же говорить о применении метафоры в психотерапии, то тут я тоже не уникален: психоаналитики используют ее для переосмысления психоанализа, психологи – для создания постструктуралистских направлений, к метафоре обращаются люди, работающие на обширном поле семейной терапии.

Нельзя, однако, сказать, что нарративная метафора используется только профессионалами. Создание и осмысление нарративов, историй – один из ключевых инструментов смыслообразования в любой культуре (хотя, конечно, не единственный). В повседневной жизни люди постоянно задействуют нарративную метафору, создают и осмысливают истории. Особенно это заметно, когда происходит нечто, что выбивает человека из привычной колеи, когда он пытается понять, что происходит, и разобраться с этим. На первый план создание и осмысливание историй выступают тогда, когда люди хотят быть услышанными, ищут поддержки и совета у близких, друзей и знакомых, обращаются к психологам и психотерапевтам, чтобы поговорить о своих проблемах и сложных жизненных ситуациях.

Например, когда люди приходят на консультацию, они делятся своим пониманием конкретных событий своей жизни и жизни своих близких; они описывают ситуации и эпизоды как из недавнего, так и порой из весьма отдаленного прошлого. Рассказывая истории, люди выделяют ассоциативно возникающие темы, и часто это горе, утраты, неудачи, безнадежность. Развивая историю дальше, люди делятся с терапевтами теми выводами о себе, которые они делают из этих историй. Эти выводы часто принимают форму негативных заключений о собственной идентичности. Звучат они, например, так:

• «Он пытается разрушить нашу семью» (приписывание мотива);

• «Вот такая я неадекватная», «Я не способна справляться» (приписывание личностной характеристики);

• «Ну, вы видите, какой я жалкий» (приписывание личностной черты);

• «Все это доказывает, что я слишком зависимая, у меня слишком много потребностей» (приписывание себе расстройства, отклонения) и т. п.

Такие истории – эпизоды, сюжетные линии, темы, заключения о собственной идентичности, как правило, «проблемно насыщенные» истории. Рассказывая их психологу или психотерапевту, люди дают понять, что подобные истории в их жизни доминируют.