Нарративная практика. Продолжаем разговор

Мне показалось, что спортсмен, вернувшийся в спорт после травмы, будет идеальным внешним свидетелем для заявления Натана о том, что он возвращается к жизни из-под власти проблем. У меня было ощущение, что отклик от такого внешнего свидетеля поможет Натану почувствовать себя в большем контакте с этим заявлением, и это может задать образ и направление его дальнейших действий. У меня был знакомый спортсмен, вполне неплохо на местном уровне занимавшийся триатлоном, у него когда-то была травма, а потом он снова вернулся в спорт. Я озвучил идею: может, Натану интересно было бы познакомиться с этим спортсменом и обсудить с ним тему возвращения в спорт? Как подготовиться? Какие бывают на этом этапе сложности? Как с ними справляться? Сколько решимости нужно, чтобы действительно вернуться в спорт после травмы?

Натан и его родители проявили массу энтузиазма в связи с моей идеей, поэтому я сказал, что попробую это организовать.

Я связался с этим спортсменом (его звали Род); рассказал ему историю Натана (то, что он сам и его родители разрешили пересказать) и спросил его, готов ли он встретиться с Натаном. Род ответил, что будет готов сделать все от него зависящее, чтобы быть полезным, – с учетом тех сложностей со временем, которые у него были. Он предложил Натану прийти на стадион в следующий четверг в пять тридцать вечера. Род выделит двадцать минут, чтобы поговорить с ним про возвращение в спорт после травмы. Я попросил Рода, чтобы Натан сам вел эту беседу, задавая те вопросы, которые ему интересны, и чтобы сам Натан решал, про какие аспекты выхода из-под влияния проблемы он будет рассказывать Роду. Род сказал, что он все понимает и никаких бестактных вопросов задавать не будет.

Они встретились, как и запланировали… но родителям Натана пришлось сидеть и ждать в машине на парковке не двадцать минут, а целый час и двадцать минут. Периодически они начинали беспокоиться, не расписывает ли Натан стены стадиона граффити или не делает чего похуже? Они выходили из машины, заглядывали на стадион и видели, что Род и Натан сильно увлечены серьезным разговором. Через какое-то время Натан гордо проследовал через парковку и как ни в чем не бывало сел на заднее сиденье машины. «Ну как?» – спросили родители. «Да ничего особенного, просто поговорили как мужчина с мужчиной», – ответил Натан. Впоследствии выяснилось, что в контексте разговора о возвращении в спорт после травмы, о том, с какими сложностями человек может столкнуться на этом пути, какие бывают испытания, Род рассказал Натану, что, когда он был в том же возрасте, что сейчас Натан, у него тоже была масса проблем, и жизнь его «сливалась в унитаз». Род рассказал, что в свое время он тоже принял решение вернуться к жизни из-под власти проблем, и ему было совсем не просто это сделать, но он все-таки справился, потому что прикладывал усилия и проявлял упорство. Потом Род сказал, что если бы у него не было бы вот этого опыта возвращения в жизнь из-под власти проблем, то, скорее всего, ему было бы гораздо сложнее вернуться в спорт после травмы (а может быть, ему это и вообще не удалось). Возможно, он просто сдался бы и сказал: «Я отказываюсь». Несколько раз во время этого разговора Род повторял: «Так что вот все эти проблемы, которые у меня были в твоем возрасте, – в общем, они оказались не зря. Я многому научился».

Уже при подъезде к дому Натан воскликнул: «Вы знаете, моя жизнь, похоже, тоже “сливалась в унитаз”. Но все это было не зря!» С этого момента пути назад у него не было. Конечно, были сложности и испытания, конечно, он переживал взлеты и падения, но ничто не могло пошатнуть его решимость. И мне было совершенно ясно, что Род в разговоре с Натаном достиг чего-то такого, чего я как терапевт никогда не смог бы достичь.

Именно осознание того, что внешний свидетель может достичь чего-то, что не может терапевт, побудило меня изучать возможности привлечения их к терапевтической работе.

Личная и профессиональная этика: принципы, лежащие в основе работы терапевта

Я описал несколько моментов, ставших поворотными в моей практике. Я упомянул пересматривание записей, внимательное отношение к голосу тех, кто обращается ко мне за помощью, а также к голосам моих коллег и внешних свидетелей в терапевтических беседах. Истории, которые я здесь описал, дали мне возможность увидеть, как выглядят злоупотребления властью внутри терапевтических отношений, как проявляется гетероцентризм и привилегированность белой расы. Они показали мне, что терапевтическая работа двигается не только благодаря усилиям терапевта, вклад обратившихся за помощью людей и внешних свидетелей может быть не меньшим, а иногда и бо́льшим.