Нарушаю все правила

Не дожидаясь ответа ни на предыдущее свое заявление, ни на прощание, Остин решительно пересек заведение и на полпути к двери перехватил Беатрис. С ходу попав в его объятия, она приподнялась на цыпочки, обвила руками его шею и прямо при всех поцеловала Остина в губы.

Послышались аплодисменты, одобрительный свист, советы немедленно снять номер, но Купер не обращал на это внимания. Он был всецело поглощен Беатрис в ее сногсшибательном желтом платье, в красных сапожках и с пахнущими жевачкой губами.

– Я слышу зов своей квартиры, – произнесла она, прервав наконец поцелуй.

Остин и сам сгорал от желания поскорее снять с нее это платье. Но сегодня она вся искрилась энергией, в глазах плясали огоньки, а тело чуть ли не вибрировало сексуальностью. Беатрис сияла, точно солнце, и прятать ее в четырех стенах казалось ему преступлением. Она заслуживала того, чтобы блистать во всей своей красе, и Остин не мог избавиться от мысли, что сейчас ей как никогда место среди природы.

– У меня есть идея получше, – пробормотал он. – Пойдем-ка. – Он взял ее за руку и вывел из бара.

Спустя минут двадцать Купер заехал на парковку возле озера. Было семь тридцать, и яркий дневной свет уже обретал мягкие золотисто-розовые тона, обещающие вскоре смениться лиловым и пурпурным.

– Как же тут красиво! – восхищенно вздохнула Беатрис, окидывая взглядом озеро, также постепенно переходившее от голубого к грифельно-серому.

Вскоре ему предстояло сделаться серебристым, и Остину не терпелось увидеть в свете сумерек манящее желтое платье и огненно-красные волосы Беатрис.

– Не желаешь немного пройтись?

– Пытаетесь остаться со мною без свидетелей, офицер?

Остин ухмыльнулся. Он не рассчитывал кого-то здесь, на озере, увидеть в это время – в среду вечером, – однако, учитывая то, как резко потеплели вечера, с каждым днем становившиеся длиннее, не следовало удивляться, что здесь оказались отдыхающие. На травянистых участках берега расположились несколько компаний. И хотя они как будто уже начали складывать вещи, чтоб уехать, Остину не хотелось ждать, пока они с Беатрис останутся одни.

– Так точно, мэм.

К своему «мэм» Остин постарался добавить нотку непристойности, поскольку уже знал, как возбуждает ее это слово в его устах.

– Знаешь, а ведь сейчас мы могли бы уже перейти ко второй части программы.

Может, и так, подумал он, но сегодня именно озеро казалось ему идеальным местом для разгула стихий, которые воплощала собой Беатрис.

– Ты когда-нибудь слыхала про отсроченное удовольствие?

Она стрельнула на него нетерпеливым взглядом.

– Только двадцатипятилетний может считать это прекрасной идеей.

Первый раз за все это время она упомянула их разницу в возрасте. А поскольку в нем еще свежо было негодование на потешавшихся в баре друзей, Остина ее слова задели глубже.

– Посмотрим, – буркнул он и потянулся мимо нее к бардачку, чтобы взять с собой фонарик, поскольку вскоре должно было стемнеть.

Взявшись за руки, Остин и Беатрис пошли не торопясь вдоль берега. Огибая по дуге узкий каменистый пляж, они все больше удалялись от пирса и тех немногих людей, что еще оставались у озера. По правую руку тянулась полоса довольно высокой травы, отделявшая пляж от леса, который темнел в отдалении. Проросшие сквозь эту траву крохотные пурпурные полевые цветы покачивались на легком ветерке. Они казались столь же хрупкими, сколь крепкими и надежными выглядели за ними стволы высоких сосен.

По мере удаления от пляжа полоса травы начала сужаться, пока не исчезла совсем, сменившись близко подступавшими к берегу деревьями. Местами сквозь стволы проглядывала дорога, и то и дело вспыхивали фары возвращавшихся в город машин.

Гуляя, они болтали о разных пустяках под тихий мерный плеск воды о каменистый берег. Между тем на небе гасли последние лучики солнца, и розовые, пурпурные оттенки сменялись лиловыми, которые становились все темнее и темнее, и сумерки мало-помалу уступали место ночи, а над головой начинали мерцать первые звезды.

Казалось, будто они единственные люди в этом мире.

Когда над озером разнесся одинокий птичий крик, Остин зажег фонарик.

Неожиданно берег расширился, превратившись в песчаный пляжик. Таких участков, как этот, на озере было немного, и находились они на изрядном удалении друг от друга, что делало их весьма популярными у местных жителей, судя по тому, какая наезженная дорога тянулась справа.

Здесь Остин остановился, и Беатрис развернулась к нему.

– Твое платье – это нечто, Беатрисс.

– Что? Это вот старье? – заскромничала она и, с лукавой улыбкой отпустив его руку, крутанулась разок вокруг своей оси. – Тебе нравится?

– О да-а… – Он посветил на нее фонариком, направив луч сначала на ноги и медленно поднимая вверх. Глаза его жадно поглощали каждый сантиметр ее тела. – Ты по-прежнему нарушительница правил, Беатрисс?

Она вопросительно вскинула бровь:

– Что это у тебя такое на уме?

– Городской устав, статья четыре три восемь, раздел пятнадцать, – строго произнес Купер, беря цифры с потолка.

– И о чем он говорит?

Взявшись за пряжку, Остин расстегнул ремень, вытянул из петель и бросил на землю.