Нарушаю все правила

Она широко улыбнулась ему, определенно зная, какую пытку доставляет ему этим заявлением, потом развернулась и, замелькав у поверхности белой пятой точкой, шустро поплыла к берегу. Остин усмехнулся этому приглашению, где словно было вытиснено золотом: «Приди и возьми меня». Выждав немного, он тоже поплыл к берегу и наконец нащупал ногами дно, однако остался стоять на глубине – отчасти просто прячась в воде от холодного воздуха, отчасти готовясь резко выскочить на берег.

Беатрис вышла из озера, роняя на песок струи воды с волос и тела, и направилась к сваленной беспорядочной кучкой одежде. Подняв с земли фонарик, она включила его, развернулась и направила луч света на Остина.

– Хочешь меня, Остин Купер, – так иди и возьми!

Обманчиво ухмыльнувшись, Остин внезапно взревел и стремительно, точно аллигатор в бурлящей воде, кинулся на добычу. Взвизгнув от неожиданности, Беатрис выронила фонарик и бросилась бежать. Однако Остин оказался крупнее и быстрее, и к тому же его вожделение достигло критической точки. В несколько размашистых шагов он нагнал Беатрис и пару мгновений пытался ухватить ее скользкое мокрое тело, в то время как она отчаянно извивалась, пытаясь увернуться от его хватки. Смеясь, Остин подхватил ее на руки.

– Пусти меня! – заорала она во всю мощь своих легких и тут же расхохоталась. – Пусти-и!

– Ну не-ет, ни за щетинку у меня на спинке![30] – прорычал Купер и, зашагав обратно к воде, зашел в озеро на изрядную глубину.

Не успев даже вдохнуть, они припали друг к другу губами, но для Остина уже было не важно, сколько осталось кислорода в легких. Беатрис обхватила ногами его за пояс, и они слились в поцелуе так, будто вот-вот настанет конец света. Найдя своим горячим влажным лоном конец его члена, она шепнула Остину:

– Скорее!

Но, как бы далеко они уже ни зашли, Остин помнил, что у них при себе нет защиты. Он знал, конечно, что у Беатрис стоит противозачаточная спираль, но предпочитал все же беречься надежнее.

– У меня нет презерватива, – тяжело дыша, ответил он в ее раскрытые губы.

– Не важно, – тоже задыхаясь, отозвалась она. – Я предохраняюсь, и я хочу тебя. Хочу тебя так, как никогда и ничего в своей жизни.

Глаза ее были огромные и горящие, зрачки расширились от вожделения, и Остин решил не искать в ее словах ничего, кроме острой и неотложной потребности в любовном соитии, не менее жарко пылавшей и в нем самом. Он стремительно, с силой вошел в ее распаленную, жаждущую плоть, и Беатрис резко выдохнула, впившись ногтями ему в плечи.

Застонав, Остин тут же немного подался назад и так же, с силой, вошел в нее снова. Их глаза встретились, и он продолжил, все яростнее ускоряя темп, все энергичнее сливаясь с ней в холодных водах ночного озера. Звезды над головой вспыхивали и меркли, разверзались черные дыры. Рождались новые галактики, а прежние испускали свой последний вздох. В считаные секунды Остин испытал полноту бытия, умер и родился заново, и ему отрадно было слышать те же звуки жизни от Беатрис, ощущать себя в ее пульсирующей плоти.

– Ты в порядке? – спросил он, когда наконец обрел способность говорить, крепко прижимая ее к себе в воде, которая теперь казалась теплой, точно в спа-салоне.

В ответ она издала низкий хрипловатый смешок, говоривший о полноте ее удовлетворения, и Остину приятно было его слышать.

– Угу.

– Хочешь, повторим, только уже в постели?

– Даже не представляешь, как сильно я этого хочу.

Уж он-то это как раз даже очень представлял! Слов не было, как он хотел уединиться с ней в спальне и наконец уложить ее, черт возьми, горизонтально на нормальную постель.

– Тогда нам надо поскорее одеться и идти, – пробормотал он.

– Хоть сейчас.

Он улыбнулся, поцеловал Беатрис в лоб и вышел из нее, отчего оба одновременно застонали. Поднявшись из воды, они медленно, спотыкаясь, точно новорожденные жеребята, и в то же время посмеиваясь над такой непослушностью своих тел, двинулись к берегу.

И уж точно чего меньше всего на свете Остин ожидал, ступив наконец на песок, – так это прорезавшего тьму луча фонарика и басистого окрика:

– А ну стоять!

Инстинктивно Остин задвинул Беатрис себе за спину и прикрыл ладонями гениталии.

– Какого хрена! – возмутился Остин, жмурясь в ярком свете фонаря.

– Ма… Остин?

Он недоуменно заморгал.

– Шеф?

«Отлично, блин!..» Похоже, завтра на работе его ждет щекотливый разговор.

– Ты тут какого черта вытворяешь?! – сурово вопросил Арло и, опустив фонарь, повернулся к ним спиной.

– И кто это там? – настойчиво спросил женский голос откуда-то из-за Арло. Голос был высоким и звучал деловито.

Через мгновение, выдохнув «О боже!», из темноты показалась Вайнона. Мигом уяснив, что перед ней Остин – причем Остин в костюме Адама, – прикрывавший собою такую же голую Беатрис, женщина резко развернулась, встав, как и Арло, к ним спиной.

– Я же велел тебе оставаться дома, – проворчал Арло.

– Почему это я должна там оставаться?

– Потому что это прямой приказ полицейского.

Вайнона фыркнула:

– Успокойся, Робокоп! С чего это вдруг я должна подчиняться твоим приказам?