Нас ждет Севастополь

— Фюрер приказал оборонять крепость Севастополь. Наш девиз — здесь не может быть отступления.

Гитлер решил, что Энекке не сумеет наладить оборону, и сместил его, а командующим армией назначил генерала Альмендингера. Он потребовал от нового командования держаться в Севастополе до последнего солдата. Фюрер телеграфировал, что для войск, обороняющих севастопольский плацдарм, установлены двойные оклады и все солдаты и офицеры будут награждены особой медалью.

Приняв командование, генерал Альмендингер издал приказ:

«Нам предоставляется возможность обескровить на севастопольском плацдарме превосходящие силы русских. Я требую, чтобы все солдаты оборонялись до последнего. Плацдарм на всю глубину сильно оборудован в инженерном отношении, и противник, где бы он ни появлялся, запутается в сетях наших оборонительных сооружений… Никому из нас не должна прийти мысль об отходе с этих позиций… 17-ю армию в Севастополе поддерживают мощные воздушные и морские силы. Фюрер дал нам достаточно боеприпасов, самолетов, вооружения и подкреплений».

У гитлеровского командования действительно были основания делать такие заявления. В Севастополь отступило до ста тысяч солдат и офицеров 17-й немецкой и 3-й румынской армий с большим количеством техники и артиллерии. Внешний оборонительный пояс Севастополя является естественной труднодоступной крепостью. У всех подступов, как стражи, стоят высоты, удобные для строительства укреплений, — это Мекензиевы горы, Инкерманские и Балаклавские высоты, Сахарная головка и Сапун-гора. Ключевой позицией являлась Сапун-гора. Чтобы прорваться к этой естественной крепости через Инкерманскую долину, нужно было сначала сокрушить немецкую оборону на Сахарной головке, словно специально выросшую тут для охраны долины. Сапун-гора была превращена немцами в крепость с трехъярусными железобетонными сооружениями, траншеями, минными заграждениями. Столь же неприступной была и Сахарная головка. Только на этих двух высотах немцы сосредоточили восемь пехотных дивизий. О мощи немецких укреплений можно судить по данным об одном участке фронта протяженностью в пятнадцать километров. На переднем крае этого участка гитлеровцы имели 565 пулеметных точек, 87 минометных батарей, 28 укреплений с противотанковыми орудиями, 300 дотов и дзотов. Все это поддерживалось десятками батарей из глубины обороны.

Двести пятьдесят дней трехсоттысячная немецкая армия штурмовала Севастополь в сорок первом, сорок втором годах и потеряла до ста пятидесяти тысяч своих солдат и офицеров, более трехсот самолетов, двести пятьдесят танков.

Гитлеровские генералы рассчитывали, что они, имея более усовершенствованную в инженерном отношении оборону, большее количество войск, орудий, самолетов, чем советские защитники Севастополя в 194-1942 годах, смогут не только удержать Севастополь, но и, обескровив советские войска, перейти в контрнаступление и снова овладеть Крымом. А это должно было создать угрозу южному флангу Советской Армии. Крым будет использован как огромный аэродром в тылу советских войск, которые в то время уже подходили к Румынии. Морским и воздушным путем гитлеровское командование даже начало подбрасывать в Севастополь подкрепления. В течение нескольких дней таким образом гитлеровская армия получила до пяти тысяч солдат и офицеров.

Высказав свои оптимистические предположения на совещании командиров частей и штабных работников, генерал Альмендингер закончил свою речь не словами: «Хайль Гитлер», а слегка дрогнувшим голосом, просяще произнес: «Да поможет нам бог».

На совещании присутствовал Гартман. Он уже не капитан, а майор. После разгрома в Новороссийске генерал Энекке заявил, что из всех разведчиков наиболее прозорливым оказался Гартман. Столь лестный отзыв повлиял на карьеру разведчика. Он получил железный крест, звание майора, повышение по службе, работает теперь в разведотделе армии. Все это в какой-то степени улучшило его настроение, упавшее после сдачи Новороссийска.

В начале совещания майор Гартман довольно уныло слушал нового командующего армией, но по мере того, как он разрисовывал неприступные рубежи, приободрился, подумал: «А и в самом деле, здесь красные могут поломать зубы. Осада будет длительной, Советская Армия может потерять тут десятки тысяч своих солдат и офицеров».

Но когда он вернулся после совещания в свой бункер, где располагался разведотдел армии, его оптимизм опять испарился. «Все это похоже на авантюру», — подумал он. Его уже не радовали ни повышение по службе, ни двойной оклад, ни будущая медаль. Какое-то мрачное предчувствие давило на него, сковывало мысли.

В его железном ящике хранилась толстая тетрадь. Это был не дневник, а просто записи о значительных, по его мнению, событиях в мире, на Восточном фронте.