Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

Яков Голос, разумеется, никаким троцкистом не был. Он был ортодоксальным коммунистом, дисциплинированным партийцем, строго придерживавшимся всех директив Исполкома Коминтерна и ЦК ВКП(б). Но принимал их не тупо и бездумно, а вполне сознательно, осмысленно. Некоторые решения вполне мог посчитать недостаточно обоснованными или даже ошибочными. Однако это никак не мешало ему в целом придерживаться того, что в те годы называлось «генеральной линией партии». И в любой ситуации считал своим долгом оказывать всестороннюю поддержку Советскому Союзу как первому в его представлении государству рабочих и крестьян, сбросивших иго капиталистической эксплуатации, строящих подлинное царство свободы, равенства и братства. И еще — с середины примерно 30-х годов Голос, как и большинство коммунистов и просто демократов, видел в Советском Союзе единственную силу, способную реально противостоять фашистской угрозе.

Обвинение в троцкизме, родившееся на Лубянке, однако, к сожалению, не было высосано из пальца. Оно стало вполне закономерным результатом охватившей даже такое серьезное учреждение, как НКВД, политической паранойи, массового умопомешательства на почве гипертрофированной «бдительности» и поисков «врагов народа».

…В 1938 году в Москве вдруг исчезла из обращения разменная монета достоинством в одну копейку. Тут же возник мгновенно распространившийся по столице слух, что враги народа в центре этой крохотной монетки в изображение на реверсе герба СССР хитроумно вплели… свастику! Правда, разглядеть ее можно было только в лупу. Посему, мол, после разоблачения врагов-вредителей на Монетном дворе бдительные и доблестные органы НКВД стали вражескую и зловредную монету из обращения изымать.

Этому слепо верили. И никому не приходила в голову незатейливая мыслишка: на кой черт врагам нужно было прибегать к фашистской пропаганде столь нелепым образом? И какой вред нашей великой Родине и делу строительства коммунизма в одной, отдельно взятой стране могли нанести копейки эти в действительности, если бы и впрямь в колосья на гербе была столь хитроумна вплетена свастика?

Остается утешаться сознанием того, что подобным идиотизмом много лет спустя оказалась охвачена и… Америка! После трагической гибели в 1963 году президента Джона Фицджеральда Кеннеди в США была выпущена в обращение красивая серебряная монета достоинством в 50 центов. Так вот, в благословенной демократической Америке тоже нашелся бдительный патриот-антикоммунист, который на аверсе монеты под чеканным профилем Кеннеди обнаружил изображение скрещенных серпа и молота, являющихся, как известно, коммунистическим символом! Действительно, под лупой можно разглядеть крохотные инициалы… автора портрета президента, при наличии фантазии способные показаться серпом и молотом…

…В 1937 году в США в короткую командировку прибыл вроде бы опытный разведчик, капитан госбезопасности Самуил Ливент-Левит (оперативный псевдоним «Загар»), который с ходу пришел к выводу, что «Звук» — замаскировавшийся меньшевик и троцкист, вступивший в Компартию, дабы разлагать ее изнутри, и т. д. Естественно, «Звука» следует немедленно отозвать в Москву и арестовать.

Резидент Петр Гутцайт немедленно написал в Центр, что все обвинения в адрес Голоса — сущий вздор, что он известен советской разведке на протяжении семи лет и никто и никогда, кроме «Загара», не сомневался в его преданности.

Вскоре, как уже известно читателю, Гутцайт сам был отозван в Москву и арестован. Но даже в камере внутренней тюрьмы он не отказался от данной им оценки личности «Звука».

На одном из допросов Гутцайт заявил следователю: «…Когда ре-зидентура нуждалась в проверенных и преданных людях, мы обращались к “Звуку”, и он подбирал нужных людей. Никаких провалов за все годы нашей связи с ним не было. Каких-либо подозрений или сомнений он никогда не вызывал. Характерным для “Звука” является то, что он послал свою жену с 12-летним ребенком в СССР, где сын мог бы получить настоящее коммунистическое воспитание. Жалованья от нас “Звук” не получал».

К слову, в случае вызова в Москву Яков Голос, даже если бы и подозревал неладное, несомненно, подчинился. Поскольку при отказе могли пострадать его жена и сын, оказавшиеся бы, по сути дела, заложниками кровавого карлика Ежова или его преемника Берии.

Надо отдать должное и Гайку Овакимяну. Человек со сложным характером, отчасти высокомерный, за что его откровенно недолюбливали многие сослуживцы, не говоря уже о завистниках, он полностью доверял Якову Голосу и продолжал нагружать его работой, невзирая на подозрения Центра.

В конце концов от «Звука» отвязались. Предчувствие надвигающейся войны отрезвило многие горячие головы.

Что же касается Самуила Ливента-Левита, то шумно проявленная им бдительность на пользу ему не пошла. Вскоре он сам был арестован и расстрелян как «враг народа» и шпион. Ни тем ни другим, он, конечно же, не был… Потому и реабилитирован посмертно в 1938 году.

Глава 8