Наш темный дуэт

в горле

картина

отдаляется

и приближается

обратно

теперь

это группа

солдат

на эстакаде

свет выхватывает

винтовки

и нашивки

переплетение

голосов

он тянется

из тьмы

пустота голод

холодное восхищение

потому что

они не видят

как он приближается и…

Кейт вышибло обратно.

Планшет выпал у нее из пальцев, Август подхватил его, а Кейт согнулась. Боль за глазами была острой, как нож. Какое-то мгновение Кейт оставалась заперта между зеркалами, где-то внутри себя, и земля расползалась у нее под глазами.

Она моргнула, глаза резал слепящий свет защитной полосы.

На мостовую закапала ярко-красная кровь. А потом на ее руку легла ладонь Августа. Он поднял ее лицо. Его голос затерялся в шуме.

Кейт увидела, как его чересчур невозмутимое лицо исказило беспокойство. Она хотела сказать, что все в порядке, но она была не в порядке, поэтому просто вытерла нос и произнесла:

– Шестнадцать.

Август непонимающе уставился на нее.

– Что?

– Я видела нашивку. На ней был номер…

До Августа дошло. Он схватился за комм.

– Шестнадцатое отделение на задании?

– Так точно.

Он принялся всматриваться в темноту.

– Где?

Когда дежурный договорил, Август уже бежал, и Кейт с ним рядом.

Август продолжал выкрикивать команды в комм, вокруг них включалось освещение. Они уже приближались: у Кейт начало двоиться в глазах, картинки накладывались друг на друга. А потом они завернули за угол, и Кейт увидела эстакаду и Линию, лунный серп и улицу – она была пуста.

– Нет! – выдохнула Кейт, сперва с разочарованием, а потом с ужасом: выстрелы разорвали ночь и осветили арку под эстакадой. Солдаты обратили оружие друг против друга, и в коротких вспышках света она увидела монстра – похожего на тень, идущую за ними по пятам…

Пожирателя Хаоса.

Август увидел его.

Всего на миг, когда короткие, яркие вспышки выстрелов осветили проем под эстакадой. Монстр стоял там – пятно спокойствия посреди неистовства. Серебряные глаза поблескивали. Август увидел его и ощутил пустоту, цепенящий холод – как будто горячий уголек у него в груди превратился в лед.

Тело сунаи отяжелело, мысли замедлились. Откуда-то издалека донесся голос Кейт – одно-единственное гулкое слово, слишком растянутое, чтобы осознать его.

– Играй!

Она смотрела на него в упор.

– Август, играй!

Мир начал двигаться снова, рывками. Август поднял скрипку, смычок коснулся струн – но монстр уже исчез, массовое убийство завершилось, проем снова погрузился в жуткую, слишком неподвижную темноту. Август достал ВУФ-фонарь и посветил под эстакаду. Луч выхватил из темноты жуткую картину. Август с внезапным облегчением увидел, как прыснули в стороны от трупов первые корсаи.

– Что за дела! – пробормотала Кейт.

А потом, к ужасу Августа, один из трупов, пошатываясь, встал.

Солдат посмотрел на свои окровавленные руки, принялся рыдать и бушевать, а потом так же резко сделался тихим и спокойным. Он улыбнулся, улыбка перешла в смех, а смех – в стон. Это походило на мелькающее изображение. Две его личности боролись – и обе проигрывали.

– Нам всем суждено умереть, – пробормотал солдат, потом повысил голос: – Это милосердие. Я сделаю это быстро…

– Рядовой! – окликнул его Август. Тот резко развернулся к нему, глаза его округлились.

– Не смотри! – крикнула Кейт, но было поздно.

Август встретился с ним взглядом и увидел, как по безумным глазам солдата расползается серебро. И сразу подумал про лунный свет, хоть это и было нелепо. Сунаи собрался с силами, предчувствуя, как ядовитая сила монстра дотянется до него, окутает его холодом. Но ничего подобного не случилось.

Для Августа глаза человека были просто глазами. Безумие замкнулось в новом носителе.

– Милосердие! – снова повторил солдат.

А затем он покосился на Кейт: при виде другого человека что-то щелкнуло у него мозгах, и он кинулся за винтовкой. Кейт рухнула на землю, а Август заслонил ее и провел смычком по струнам.

Солдат пошатнулся, как от удара, и, когда музыка Августа вступила в бой с хваткой монстра, оружие выпало у него из рук. Он схватился за голову и закричал.

Наверное, он все понял, и его лицо страдальчески исказилось. А потом и страдание ушло, стертое чарами песни Августа.

Когда душа солдата выплыла на поверхность, она не была белой или красной. Красное и белое перемежались. Вина и невиновность переплелись, сражаясь за его жизнь.

Август перестал играть.

Он не знал, что делать.

Кейт не шевелилась. Ярко-красный свет впитывался в ее кожу.

Август потянулся за коммом.

– Соро!

Секунду спустя они ответили:

– Да, Август. Что такое?

Август посмотрел на Кейт, на солдата, на переплетение красного и белого, на тела убитых бойцов ФТФ.

– Мне нужна твоя помощь.

IX

Четыре стены, потолок и пол.

Камера-одиночка. Стальная дверь, а стены – бетонные, кроме той, в которую была вделана полоса стекла. То есть даже не стекла, а небьющегося пластика.

Кейт была в помещении для наблюдения. Здесь же находились Соро, Август и Флинн.

Флинн сидел в кресле, Соро вертели в руках флейту, а Август прислонился к дверному косяку, но Кейт неотрывно смотрела на солдата.

Он стоял на коленях в центре камеры, прикованный к вделанной в бетонный пол стальной петле. На глазах темнела повязка.