Наш величайший дар (СИ)

Теплый свет заливал коридоры школы, комнаты чисты и готовы принять новых учеников, газоны ровные, живая изгородь аккуратно подстрижена, и фонтаны снова работают. Поместье Ксавьера уже многие годы не выглядело так опрятно. Казалось, в заброшенное мертвое здание снова вернулась жизнь, пусть даже в его коридорах все еще царила тишина. По крайней мере, если не приблизиться к жилому корпусу преподавателей и не дойти до кабинета директора. Хэнк был удивлен, когда услышал разносившуюся по всему этажу музыку из радиоприемника и различил пение Ксавьера. Ученый невольно напрягся и тихо выдохнул, поднялся из-за своего стола, оторвавшись от очередного новостного выпуска.

Он привык к подобному шуму в особняке. За десять лет он и не такое тут видел, но все же, за последние месяцы он начал привыкать к тишине и адекватности в стенах школы. Но он ждал этого рецидива, ждал и боялся. Считал неизбежным с того самого момента, как почувствовал в особняке запах Эрика. Он не знал, о чем Ксавьер говорил со своим старым другом, профессор лишь сообщил ему о новых учениках и преподавателях, но это явно было не все. Если бы только Хэнк мог тогда утопить этого монстра в фонтане. Он не мог как профессор и дальше видеть в нем что-то лучшее, он видел убийцу. Видел того, кто готов уничтожить все, к чему прикасается, того, кто оставляет за собой одни лишь пепелища и при этом навсегда остается в сердцах тех, кого он изувечил. Но это не Эрик был все эти годы рядом с профессором! Он не видел, как рассыпается на части человек, которого когда-то знал Хэнк. Не откачивал Ксавьера после попоек, не пытался его усмирить, когда от неконтролируемой телепатии Ксавьер выл от страха и боли. После Кубы, после развала школы, это не Эрик был рядом, он не видел и не знал ничего из этого и еще смел обвинять Чарльза в слабости! Этот монстр не имел права даже говорить с профессором после того, что с ним сотворил.

Хэнк помнил, как Чарльз еще привыкая к сыворотке, впервые увеличил дозу без разрешения Хэнка. МакКой нашел его в одной из гостиных. Тогда тоже гремела музыка, а Чарльз хмельно смеялся, развалившись на диване, и нес какой-то бред про Эрика. То звал его, то проклинал, срываясь на рык, и снова смеялся. И больше всего, МакКой боялся, открыв дверь кабинета Ксавьера, увидеть ту же картину, что и в тот день.

Он осторожно коснулся теплого дерева, нагретого солнечными лучами, и подтолкнул дверь.

- Профессор? – настороженно спросил Хэнк, но почти сразу же вздохнул с облегчением. Хоть Ксавьер и позволил себе открыть бутылку несвойственного ему мартини, - «откуда он их, черт возьми, берет? Я был уверен, что убрал весь алкоголь» - мелькнуло в сознании ученого, - выглядел глава школы трезвым и адекватным.

- No more will my green sea go turn a deeper blue

(Никогда больше мое зеленое море не станет ярко-голубым,)

I could not foresee this thing happening to you

(Я не могу предсказать, случится ли это с тобой.) – Протянул Чарльз и уже хотел продолжить, но заметил ученого.

- Слишком громко? – поинтересовался директор школы, разворачивая свое кресло.

- Да нет, просто…

- Я знаю, - мягко усмехнулся Ксавьер и подъехал ближе к приемнику, приглушил музыку так, что ее стало почти не слышно. – Я закончил с расписанием и договорился о поставке продуктов, - пояснил Чарльз, а Хэнк бросил взгляд на рабочий стол профессора и среди прочих бумаг увидел свежую газету, и понял, почему профессор выбрал именно неразбавленный мартини.

- Все готово, - сообщил профессор и провел рукой по чистым, длинным волосам. – Надо со всем этим завязывать, а то какой пример я буду подавать детям.

- Я уверен, что только лучший, - заверил его Хэнк. – Я видел, как вы обучали первых студентов, у вас прекрасно получалось и сейчас будет все так же. Вы справитесь, профессор, вы не один, - продолжал подбадривать ученый, но Ксавьер только хмыкнул и слегка отъехал от него.

- Не стоит так обо мне беспокоиться. Я в порядке, - Чарльз провел пальцами у виска, не касаясь его, и Хэнк невольно смутился. – Эрик тут ни при чем.

- Вы отпустили его в Вашингтоне, вы не задержали его, когда он приходил сюда, даже зная, на что он способен. Вы сами видели, как он хотел убить Рейвен, что он сделал с Белым Домом, - сумбурно высказался ученый, но быстро постарался замолчать и взять себя в руки, и прохладный взгляд Ксавьера помогал это сделать.

- Ну же. Продолжай. Говори, что хотел сказать, - разрешил Чарльз.

- Я лишь считаю, что ему следовало оставаться в тюрьме, - тише, но все еще решительно сказал ученый. – Куба и Вашингтон, этот посланник из будущего, неужели вы не видите, что это он станет катализатором войны. Что бы мы ни делали, он жаждет ее.

- Я знаю Эрика, - мягко сказал Чарльз и на мгновение его взгляд расфокусировался, а сознание заволокло бесконечными воспоминаниями. – Это его выбор. И он не так глуп, чтобы начать войну.

- Вы уверены?

- Я хочу в это верить, - с легкой улыбкой произнес профессор, не желая вслух говорить, что если придется, то он сможет остановить своего друга. Ради его же блага.

***