Читаем Наше преступление полностью

Наше преступление

жили припарку изъ крутого кипятка, съ шумомъ отли-вала*кровь; сердце болзненно, часто, неровно и тре-вожно колотилось и все тло дрожало, какъ въ лихо-радіс. Въ изб было необычайно свтло. Дождь давно пересталъ и въ окно заглядывала рогатая луна, по-висшая брюхомъ внизъ въ широкомъ прорыв между черными тучами. Ея ясный, холодный свтъ ложился на полъ свтлыми, косыми пятнами, прорзанными черными, узкими, тневыми полосами, отбрасываемыми переплетами оконныхъ рамъ. Въ царящемъ полумрак предметы въ изб принимали таинственно-фантастиче-скія очертанія.

Акулина, какъ только проснулась, сёйчасъ же услышала, что Катерина говоритъ что-то. Она сидла на постели, и Акулина въ свт луны разсмотрла, что мертвенно-блдное, немного приподнятое вверхъ, съ закрытыми глазами лицо невстки было совершенно неподвижно и только шевелились одн губы.

Голосъ Катерины, вообще низкій, контральтовый, звучалъ, какъ струна віолончели подъ медленнымъ смычкомъ. Слова выговаривались ею настолько не-ясно, что Акулина не могла разобрать ихъ и снова поддалась вліянію того таинственнаго страха, какой только что пережила во сн. Холодныя, крупныя му-рашки, какъ живыя, поползли у нея по хребту къ за-тылку. Она собралась съ духомъ и оклйкнула Кате-рину.

— Катя, да съ кмъ ты говоришь? — спросила она поиышеннымъ отъ испуга голосомъ.

— Да съ Ваней... — медленно, съ растяжкой, от-крывъ глаза и откашлявшись, отвтила Катерина сво-имъ обыкновеннымъ, немного заспаннымъ голосомъ.

— Да Ваня помёръ... сотвори молитву, доченька, и ложись спать... охъ, какъ ты меня спужала... все тло трясется... никакъ къ уму не приду ...

Катерина, вздохпувъ, повалилась на подушки. Все тлю ея горло, а иш^ іВДме1ашаЬ?к_Мв’

вдругь пахнтъ на нее холоднымъ втромъ, а потомъ обдастъ жаромъ. *

Акулина, подождавъ, пока успокоилась невстка, быстро и крпко заснула.

Казалось, что Катерина мгновнно, какъ только головой дотронулась до подушки, погрузилась въ- крп-кій сонъ; на самомъ ж дл она испытывала почти блаженно состояніе, если бы н безпокоила головная боль. Къ ней тотчасъ же явился мужъ, котораго только чго такъ некстати спугнули, н давъ съ нимъ нагово-риться вволю. Пржде Катерина до смерти боялась его появленія; сегодня ж, когда онъ явился, она не толь-ко но испугалась, но даже и н удивилась, найдя, что такъ и быть должно и что его появленіе такъ же обыкновенно, какъ еслибъ онъ пришлъ домой съ поля или пріхалъ съ «дороги».

— Тутъ всго насказали... — говорила она Ивану,

— будто мужики тбя убили... и кровь на трав... большой кругъ... да вс н врю...

Иванъ улыбнулся, таинственно подмигнулъ и слъ у нея въ ногахъ. Катерина сразу замтила, что онъ былъ въ черномъ новомъ пиджак, въ блой, съ крас-ными крапинками, ситцевой рубашк, въ жилетк при часахъ съ цпочкой и въ лакированныхъ сапогахъ.

— Ну што жъ, убили, а я вотъ живъ, — съ свой веселой улыбкой отвтилъ Иванъ.

И Катерина знала, что это такъ и было и иначе не могло быть.

— Ишь франтъ какой! — ворчливо сказала она. — Какъ разрядился! Для праздника, што ли? Поберегъ бы добрую одёжу... Зачмъ трепать? Али тамъ, гд живешь-то, всякой день праздникъ?

— Хочешь яблоковъ? — спросилъ мужъ.

— Ой, ты мн ноги отдавилъ, ишь услся... ду-

маешь, лгонькой? с*ду^.^теіап-кагак.ги 218

Ы она, похлопавъ рукой по одялу, указала ему мсто съ краю кроватн, ближе къ ея лицу- Иванъ послушно преслъ.

— Хочешь, што ли? — прспросилъ Иванъ и раз-вязалъ пстрый платокъ, въ которомъ были краснобо-кія яблоки.

— Н надо мн твоихъ яблоковъ. Н хочу... — капризно заявила она. — Почму не принсъ мятпыхъ пряниковъ? Помнишь, блые... у Соколова въ лавк покупалъ... Принеси...

— А я сычасъ... однимъ духомъ... *— отвтилъ Иванъ, весело подмигнувъ, такъ, какъ онъ это длалъ при жизни.

И онъ убжалъ въ городъ въ лавку Соколова и принесъ Катерин пряники. И вс это произошло такъ быстро, какъ будто онъ совсмъ и не отлучался, а взе время находился при !нй и въ то ж время хо-дилъ въ лавку. И вс это было какъ нельзя боле простс и стественно и иначе быть н могло.

— Ты мн сына-то родишь? — спросилъ Иванъ, указавъ на ея животъ.

— А то какъ же... Кого жъ мн родить?!

— Можетъ, двочку ... не хочу...

— Нтъ, мальчишку...

И только что подумала она спросить, принесъ ли Иванъ для сына красные козловые сапожки, какъ мужъ вынулъ уже ихъ изъ кармана своего пиджака.

— Обряди его, сынишку-то, — сказалъ онъ, улы-баясь и подавая ей сапожки, и изъ того же кармана вынулъ красную шапочку съ длинными наушниками и черный дубленый полушубочекъ, отороченный по борту и воротнику срымъ, курчавымъ каракулемъ, и все это передалъ ей.

— Какой у тебя карманъ-то... Сколько въ ёмъ