Наше преступление

Два дня йпустя Леонтій пріхалъ въ Щепталово съ полуоправившейся Прасковьей, которая, во' что бы то ни стало, хотла навстить заболвшую дочь. Ка-терина бредила во сн днемъ й ночью, не пила и не ла, но когда ее разспрашивали, то отвчала вполн разумно и жаловалась на нестерпимю головную боль.

— Голов.ушка моя бдная, — говорила стар.уха, стоя у постели больной дочери, — к.уда дваться мн съ ею? Тамъ ддко лежитъ, доживаетъ свои послд-ніе денечки. Я день ползаю, а три дня лежу. Лё-вушка, можетъ, отвезъ бы ее, К&тюшку-то, въ боль-ницу. Все-таки тамъ лучше помогли бы. А то, што мы знаемъ, люди темные?

— Страшно, сватьюшка, какъ въ больницу-ту? — встряла Акулина и тотчасъ же по своему обыкнове-нію всплакнула. — Уморили тамъ ненаглядное мое со-кровшце, В&нюшку, и е тамъ уморятъ. Кто изъ боль-ницы живой выходитъ?!

— Да што, рази больиица для насъ, мужиковъ? — озлобленно подхватилъ Леонтій. — Съ насъ только и знаютъ, что деньги дерутъ, а за господскими собач-ками тамъ лучше ходятъ, чмъ за нашимъ братомъ. Уморили Ивана Тимофеича и ей не миновать, и ее уморятъ. Можетъ, привези он Ивана-то Тимофеича прямо домой, такъ и отлежался бы. А изъ больницы, дло извсное, одна дорога — на погостъ. Кто оттуда живой да здоровый пыходитс>?у.еІап-ка2ак.Ги

Да, да, сватушка. И теперь бы нашъ Вашошка-то, можтъ, живъ бы былъ, кабы привезли тогда до-мой... — сквозь слзы поддакивала Акулина, — а то мы съ Ксітюшкой совсмъ тогда отъ горя-то ума р-шились, ну и ... повзли и вотъ... нту тепрь у насъ ВИшошки...

Старуха Прасковья, слушая сына и сватью, мор-щилась, точно отъ боли.

— О-охъ, Лёвушка, — заговорила она, укоризннно покачавъ головой, — зачмъ говоришь неправду? Отецъ твой болыне ста годовъ на свт прожилъ, я осьмой десятокъ доживаю и мы никогда не сказали ни о комъ неправды и васъ учили такъ-то говорить одну правду истинную, а ты отъ Егора, твоего пустобайки-брата, иаучился лгать. Зачмъ охаявать добрыхъ людей? За это Господь строго накажетъ, Лёвушка, за это Богъ н проститъ. . .

— Да, по твоему, — вс говорятъ неправду. Вы только съ отцомъ правильные. Рази не для господъ больницы на наши трудовые мужицкіе гроши строены? Разл земство съ насъ н деретъ деньги? Мы и не знаемъ, куда ихъ расходують... все по господскимъ карманамъ расходится.

— Ты самъ меня по лту туда отвозилъ и три недли, какъ одинъ денечекъ, я тамъ вылежала и ко всмъ тамошнимъ порядкамъ приглядлась. Глав-ный дохтуръ тамъ хорошій, обходительный и фершала и фершалицы хорошіе... Дай имъ, Господь, здоровья!

— старуха, отыскавъ глазами иконы, перекрестилась, — помогли мн и денегъ ни копечки не взяли и ни-какихъ господъ тамъ не лечатъ и господскихъ соба-чекъ я тамъ ие видала, а все лежатъ мужики да бабы и за всми одинъ уходъ...

— Ну, завела... — сказалъ Леонтій, махнувъ ру-кой. — По теб вс на свт люди хорошіе, худыхъ-то нгу-ти, а денегъ въ больниц не взяли, такъ возь-мутъ...

ддд.еіап-кагак.ги

221

— Будь самъ къ людямъ хорошъ и къ теб люди будутъ хороши. Только людямъ потряннымъ да пья-ницамъ не угодишь добромъ...

— Знамъ мы этихъ хорошихъ господъ. Вотъ по-смотришь, сдерутъ съ меня за твое лечені.

— Дохтуръ самъ заврилъ, что н возьмутъ... и не возьмутъ.

— А, вс-таки, въ твою хорошую больницу я сестру свою н опредлю! — упрямо заключилъ Леонтій, раз-горяченный противорчіемъ матери. — Свезу ее до-мой, самъ за ей ходить буду, а н отдамъ въ боль-

ниц... Вотъ и вс! не отдамъ!

Катерина, находившаяся въ полудрмотномъ со-стояніи, однако, поняла, что рчь шла о ней.

— Доченька, вотъ ужъ и н знамъ, какъ быть? — обратилась къ ней Акулина. — Сватья ладитъ тбя въ больницу, а свать не хочетъ и я ужъ тоже не

знаю: голова-то у меня не на мст... .

Въ болзненномъ мозгу Катерины представился весь ужасъ пріема въ больницу избитаго мужа«и т муки, которыя онъ переиспыталъ тамъ въ первую ночь. Она заплакала.

— Не хочу въ больницу... тамъ помру, какъ Ваня помёръ. Н хочу, не хочу...

Акулина развела руками.

— Такъ какъ же быть-то? ужъ и н знаю...

— Можетъ, къ намъ въ Черноземь хочешь? Све-земъ, — сказалъ Леонтій.

— Къ мам хочу... въ Черноземь ...

Сказавъ это, Катерина закрыла глаза. Поутихнув-шія было боли въ голов отъ волненія возобновились еще сильне. Лицо ея горло. Снова прншелъ мужъ, слъ на кровати и придавилъ своей спиной ея животъ; она отстранила его рукой. Онъ всталъ въ ногахъ, но на животъ все-таки что-то тяжелое надавливало и не

отпускало. ддд.еіап-кагак.ги

222

Псл обда Катрину подняли съ постели, за-кутали въ ватную пальтушку, повязали двумя теплыми платками, а на ноги надли валенки. Отъ нестерпи-мой боли Катерина со стономъ металась головой, не находя для нея мста. Нсколько разъ за время од-ванія пришлось класть ее на кровать, чтобы она от-дышалась и собралась съ силами, но потомъ, когда е подняли и повели, поддерживая подъ руки, она еле передвигала ногами; переступивъ же порогъ, она за-дохнулась и закричала; ноги ея подкосились.

Леонтій хотлъ ее взвалить на телгу, но бабы, особенно Прасковья, ршительно воспротивились этому.