Наше счастливое время

Я вспомнила сцену из детства. Однажды в доме собралось много гостей, и мама, одетая в красивое сиреневое концертное платье, рассадила всех по рядам и, по-моему, заиграла эту мелодию, но вдруг расплакалась, не доиграв, и выбежала из комнаты. На бегу она вроде что-то пробормотала. А когда один из присутствующих уточнил, что с ней такое, другой в растерянности ответил: «Она сказала, что не может этого вынести, такая грустная мелодия, что она больше не может играть…» Отец с улыбкой пояснил: «Супруга моя – человек искусства, натура крайне ранимая и даже при декламации стихотворения плачет»… Среди гостей послышался неоднозначный смешок. Мне стало стыдно. Казалось, отца сильно утомляет жена-пианистка. Естественно! Она закончила престижную высшую женскую школу, а отец – высшее профессиональное училище торговли и коммерции… Я тогда понятия не имела, что значит «престижный», но, возможно, тетя держалась от моей матери подальше как раз из сочувствия к старшему брату.

Я молча ждала, когда она закончит играть. Неужели слезы все-таки оказывают такое воздействие – выплакавшись вволю, сегодня я чувствовала себя по-другому… Возможно, именно это душевное состояние позволило мне стоять и безучастно наблюдать за игрой. Ведь и солнце на всех одинаково светит, и на хороших, и на плохих.

– Мам! С днем рождения!.. Я не приготовила подарка… Если честно, я даже забыла, что у тебя день рождения… В любом случае сейчас я тебя поздравлю, а подарок потом куплю.

– Можешь не поздравлять, и подарка тоже не нужно. Лучше не заставляй меня из-за тебя нервничать.

– Все равно поздравляю. Все же поздравить, несмотря на причиненное беспокойство, лучше, чем заставлять нервничать и не поздравить…

– Ты опять за свое? Я тебя уже боюсь до смерти. Когда ты в больнице грохнула капельницу и посмотрела на меня исподлобья, мне вдруг показалось, что в тебя вселился дух твоей умершей бабушки по отцу.

– Ну началось…

Речи о том, как я похожа на родственников по линии отца, не предвещали ничего хорошего. Меня уже давно мучил вопрос, о чем же мать молится в храме… Но я велела себе терпеть. Все-таки ее день рождения.

– Мам!.. Ты испытывала в своей жизни счастливые мгновения?

Мать холодно усмехнулась.

– Я имею в виду, были ли у тебя моменты, когда ты думала: «Как же я счастлива!»

Наверно, мне хотелось поговорить с матерью, которой осталось не так уж долго. С мамой, в теле которой неизвестно когда снова начнут распространяться раковые клетки, и она будет умирать в больничной палате… Я наблюдала за теплыми солнечными лучами, освещающими сад, и хотела завести настоящий диалог. В день ее рождения мне хотелось такого разговора, какой соскучившаяся мама ведет с дочерью, вернувшейся в родительский дом после долгого отсутствия. Я хотела сказать: «Мама! Я с самого появления на этот свет почти не помню себя счастливой… У меня было все, чего не было у других, я попробовала многое из недоступного другим, одевалась, как никто другой… Но знаешь, мама, я не могу вспомнить, что я когда-то была счастлива…» И то ли потому, что я заговорила с непривычной для меня мягкостью, то ли потому, что мать по своей природе была не таким уж и злым человеком, хотя ее высокомерие и заносчивость порой били через край (ведь с раннего детства ее носили в школу слуги в паланкине, как тогда было принято у обеспеченных семей), неожиданно для меня она отреагировала достаточно мирно:

– Где оно, счастье-то… По молодости пришлось ухаживать за твоей темной бабушкой по линии отца, терпя все ее выходки, – она страдала старческим маразмом. Потом нервничала из-за бизнеса мужа, боялась, что он обанкротится. Потом растила троих мальчишек, и только хотела снова взяться за фортепиано, как неожиданно появилась ты, так что в конце концов пришлось забыть про музицирование. Тут еще ты нервы треплешь… И сегодня, в день моего рождения… А я только недавно с операционного стола, и у меня снова рецидив; смерть поджидает на пороге. Три моих невестки даже не показываются… Как тебе такое?

Я вздохнула про себя. Ну вот опять! У нее сплошной негатив, несмотря на то что у нее есть все, чего только не пожелает. Когда отец был жив, он ей даже стакана вымыть не позволял. Говорил, при мытье посуды она может поранить пальцы и впоследствии это помешает ей играть на любимом фортепиано… И все равно ей все виделось в черном свете.

– Такие занятые! И пианистка, и врач, и актриса! Старшая невестка наверняка вся на взводе перед выступлением; средняя, видимо, на дежурстве в больнице; а у младшей, как я поняла, поздняя беременность. Ты ведь при встрече с подругами наверняка хвастаешься: среди моих невесток и пианистка, и врач, и актриса. И подруги тебе завидуют… А вот дочка единственная болтается без дела… Хоть она, недотепа, пришла с утра поздравить. И то слава богу!

– Да ну тебя! Ночью напилась до потери сознания – брат на загривке притащил, а с утра снова несешь ахинею… Я впервые за долгое время собралась сыграть на рояле, а ты пришла тиранить меня…

– Когда это я тебя тиранила? Просто поздравила, и все!